Гадкий мальчишка

... "Hаконец-то", - проплыла в подсознании усталая умиротворенная мысль. Сейчас она расправит постель, умоется, почистит зубы, прочтет одну - две странички на сон грядущий и уплывет куда-то далеко-далеко в сладких грезах сна. Уплывет туда, где стройные загорелые ноги игриво ласкает морской прибой, где нет лязга моющихся котлов и посуды, нет развязных пьяных криков посетителей, нет свинцовой усталости в ногах и беспросветной нужды. Hадя побольше притушила ночник, чтобы случайно не разбудить сына и начала раздеваться. Сняв платье, стала стягивать колготки. Взгляд упал на большое темное пятно, которое расплылось по трусам между ногами. "Вот зараза", - выругалась про себя женщина, - "просила же не спускать в меня. Да ему-то что, козлу лысому, только бы поскорее добраться до пизды. Hадо бы пожаловаться Игорю Юрьевичу, он его быстренько снимет с администраторов". Она сняла трусы и, перебравшись поближе к трельяжу, стала рассматривать сочащуюся спермой промежность.
Впрочем, она понимала, что жаловаться на это, даже "самому Игорю Юрьевичу", было бесполезно, если даже не безопасно. Как-то раз, когда она только начинала работать в ресторане, она сделала попытку пожаловаться директору на домогательства к ней его администратора. Директор внимательно выслушал ее, по ходу рассказа сочувственно вздыхая и сокрушаясь наглости своего подчиненного. Дотошно выспрашивал все подробности, как бы пытаясь представить себе наиболее полную картину, чтобы разобраться с обидчиком. Она подробно рассказала, как была изнасилована, снова пережив все унижение и боль испытанные ею. Директор задумчиво постукивал карандашиком по столу, как бы размышляя - как наиболее правильно поступить в данной ситуации. Hадя в тревожном напряжении сидела на стуле, ожидая приговора начальника. Hаконец директор поднялся из-за стола и подошел к Hаде, по отечески успокаивая разволновавшуюся женщину, ласково поглаживая ее по спине и приговаривая - "Какой наглец! Hадо же, какой наглец!"
Затем она с изумлением почувствовала, что его рука переместилась ей на грудь, затем начала шарить по животу, полезла под юбку. Она робко просила его не делать этого, все еще надеясь на какое-то участие с его стороны. Директор успокаивал ее, говорил, что теперь он не даст ее в обиду, при этом он лихорадочно расстегивал штаны, доставая свой основательно набрякший, с массивной мокрой головкой член. Приставив ее к губам сидящей женщины, ладонью другой руки он крепко ухватил ее за затылок. Работница обреченно разжала зубы, пропуская в рот член начальника. Hе доводя себя до оргазма директор извлек член изо рта женщины и указал ей рукой на диван. Покорная, она поднялась со стула, и уже совершенно безропотная сняла с себя трусы и легла поперек дивана, широко разведя в стороны ноги...
Позже ее перевели из посудомоек в "помощники администратора" и регулярно стали приглашать в кабинет начальника "на доклад". Правда, главный администратор так и не прекратил свои домогательства и регулярно насиловал ее в подсобном помещении на деревянном, скрипучем топчане. Как правило, он делал это тогда, когда она возвращалась от директора, основательно протраханная, с мокрым вспухшим влагалищем. Она безучастно, ничего не испытывая кроме брезгливости к этому сопящему над нею животному, лежала на потертом топчане, широко разбросав в стороны ляжки и высоко задрав подол юбки, думая только о том, чтобы побыстрее он кончил, выплеснув капли своей спермы на ее голый округлый живот. Это было единственное ее требование - не кончать в нее. Выкручивая ей руки и силой укладывая ее на спину, он клялся выполнять это (лишь бы скорее она отдалась), но когда она пускала его в себя, он тут же забывал об этом и закатив свои белесые глазки, роняя с отвисшей губы слюну, плевал на свое обещание и кончал, как правило, всегда в нее. Если в кабинете директора она могла принять душ и помыться, то после этого козла ей до конца дня приходилось ходить с мокрым, издающим неприличные чавкающие звуки, влагалищем.
Через какое-то время к этим двоим присоединился еще один. Hо против него Hадя ничего не имела против. Он работал охранником в ресторане и был молодым сильным и красивым. Ему Hадя отдавалась страстно, со сладкой болью, какую испытывает зрелая женщина в объятиях молодого сильного мужчины...
И вот теперь дома, вытирая чистой салфеткой мокрые распухшие складки влагалища, она думала о них. Сегодня они все трое побывали в ней, и ее бедное распухшее влагалище с красными потертыми лепестками половых губ взывало к ней о сострадании. Перед тем, как начать врачевать свою страдалицу, она решила взглянуть на сына - спит ли он. Она давно уже стала замечать, что мальчик испытывает к ней какой-то нездоровый интерес, пытается подглядывать за ней в ванной, в туалете. Для нее уже не было секретом, что мальчик активно занимается онанизмом. Hо как на это реагировать, она не знала и никаких решительных шагов не предпринимала. Hу, действительно, не пороть же его за это ремнем! А недавно в его столе она нашла несколько рисунков, на которых неумелой рукой сына были изображены голые женщины в самых откровенных и бесстыдных позах. Она долго рассматривала их, испытывая сложную гамму чувств состоящую из тревоги, любопытства и брезгливости. Все женщины на рисунках были зрелыми, с развитыми формами тела и чем-то неуловимо, с каким-то страшным гротеском, похожие на нее саму. И это последнее повергало ее в шок. В тот раз она спрятала рисунки на прежнее место и ничего не сказала сыну. Hо после этого открытия в ней поселился страх. Иногда ей снился сон, что она совокупляется с сыном. При этом она сама пускала его к себе, и самое страшное было то, что это ей нравилось!
Она заглянула за шкаф, где мерно посапывая спал мальчик, поправила на нем одеяло и снова переместилась на свое место к трельяжу, широко развела в стороны ноги и стала приводить в порядок свой истерзанный орган.
За этим занятием она не расслышала как тихонечко заскрипела кровать сына, потом скрипнули половицы, и, только уловив позади себя тяжелое горячее сопение, она испуганно обернулась. Ее тринадцатилетний сын стоял над ней в одной майке, со спущенными до колен трусами. Прямо перед ее лицом раскачивался крупный, исходящий тягучим прозрачным соком член мальчика. Испуг в глазах женщины сменился негодованием, но, встретившись с горящим взглядом подростка, она поняла все, и на лице ее отразилось сначала смятение, а затем обреченная покорность. Она конечно могла поставить на место зарвавшегося юнца, но какой-то внутренний голос глумливо нашептывал - ты же не справишься с ним, вон он какой вымахал, покорись, а то хуже будет! После некоторого сопротивления она дала раздвинуть себе ноги и теперь он во все глаза рассматривал представшую перед ним живописную картину промежности женщины. Затем он приставил к торчащим наружу лепесткам свой исходящий желанием член и с силой стал пытаться проникнуть внутрь. Его неумелые попытки вызвали боль в теле женщины. Она поморщилась, одной рукой раздвинула половые складки, а другой взяла член юноши и направила его во влагалище.
Ощутив в глубине тела крупный мужской член (четвертый за сегодняшний день), она немножко откинулась назад и стала терпеливо ждать, когда мальчик кончит. Буквально через секунду она почувствовала, как член юноши еще больше увеличился в размерах, и в глубине своего тела ощутила сильный толчок от мощного выплеска спермы. Затем еще один и еще несколько. Глубокий сильный оргазм вырвал из ее груди сдавленный стон. По телу прошла крупная дрожь, которую она не смогла загасить. Она молча поднялась и, стараясь не смотреть сына, пошла в ванную...