Новогодняя сказка. Часть 2

Она разделась! Когда она вышла из-за перегородки, я, весь красный от смущения, пытался не смотреть в её сторону и яростно запихивал в курицу начинку. – Зачем же так грубо? – спросила с иронией Мария и мне пришлось поднять на неё глаза. Она не была обнажённой, а накинула халат и распустила волосы. Я немного успокоился и понял, что эта девушка видит меня насквозь, от чего мне стало стыдно. Она забавлялась со мной словно удав с беспомощной мартышкой, и последние часы, что мы провели вместе, я беспрекословно ей подчинялся. В её обществе я совсем забыл о своей неразделённой любви, которая ещё недавно казалась мне верхом моих чувств, а оказалось, что меня можно вот так вот грубо соблазнить таким вот примитивным приёмом – силуэтом за перегородкой и имитацией раздевания, и вся эта романтическая позолота моей несчастной любви слетела, оголив дешёвую подделку, которой наверное я и являлся. – Думаешь её душа за такое надругательство над её телом явиться ко мне во сне и будет мстить? – попытался я пошутить, указывая на курицу. – Почему бы и нет? Правда этой ночью она наверное долго будет ждать твоего сна, все-таки новый год… А завтра уже всё забудет, они, курицы, такие глупые… Я пошла в ванную, если что-то случится, стучи. – Окей. Щёлкнула защёлка, и я, направляясь на кухню, продолжил самобичевание.»Что я имею?

Её парень напился раньше времени, провожая уходящий год и не смог приехать. Мария решила отомстить ему и совратить какого-нибудь парня. Однако в пустой общаге сделать это проблематично, но попытаться стоило, т. к. провести кого-то с улицы было не реально (цербер-комендант). Под видом поиска соли она стучится в каждую дверь и натыкается на меня с торчащими трусами. Ясно, что эрекция у парня здоровая и для её сегодняшних целей он вполне годится. В общем-то сценарий очевидный и моя пассивная роль в этом спектакле всё меньше и меньше мне нравилась. Однако моя девушка неоднозначно дала понять, что новый год не собирается встречать со мной. Возможно у неё есть другой парень и я остаюсь один на один со своими чувствами, которые не выдержали по большому счёту даже самой простой проверки на вшивость. Пока Мария была там, за перегородкой, я ощущал такое желание, которое по силе несоизмеримо с тем, что я испытывал ранее. Мария. Если вспомнить, то да, я всегда её хотел, её походка, её голос, манеры, одежда (не богатая, но со вкусом), взгляд и улыбка обжигали сердце при случайных встречах в институте или общаге. Однако я знал, что мне ничего не светит и поэтому выбрал синицу в руках, девушку из параллельной группы, а не Марию, журавлём порхающую в недостижимых высотах пятого курса. И не является ли лучшим показателем того, что она мне нравится моя покорность и готовность делать всё что она захочет?»В таких мыслях я провёл час на кухне (она была одна на весь этаж), в течение которого нашпигованная курица покрывалась в духовке румяной корочкой и распространяла по всей общаге запах, вызывающий ворчание в моём опустевшем желудке. Тишина являлась прямым свидетельством того, что общага пустая, иначе бы сейчас на всех четырёх этажах гремели кастрюлями, включали на полную громкость музыку и шумели в трубах водой.

За окном, в незаметно опустившейся темноте, горели гирлянды в окнах дома напротив, в свете уличного фонаря вилась снежная буря. Замело тропинку и на четверть входную дверь в наш корпус. Приглядевшись к двери я чуть не выронил вилку. На двери висел амбарный замок. Я сбежал вниз, подёргал дверь каморки коменданта, она была заперта. Растопив пальцами изморозь на стекле, я прочитал объявление на двери: «Общежитие закрыто с 31-го декабря по 3-е января. Администрация». И тут я вспомнил, что мне об этом говорили, однако я, занятый своими переживаниями, пропустил это мимо ушей. Возвращаясь назад, я подумал, знает ли об этом Мария? Вытащив из духовки курицу, я проверил степень её готовности, и оставшись ею удовлетворённым, обхватил горячую сковороду полотенцем и пошёл в комнату. Мария всё ещё была в ванной. Теперь, когда я знал, что во всём корпусе мы одни, и так будет ещё три дня, меня охватило радостное чувство необратимости. Мы заперты, а значит так или иначе проведём вместе три дня. И может быть, получше узнав друг друга, я смогу доказать ей, что способен не только трахаться, но и любить. Однако я тут же одёрнул себя. С чего это я вдруг решил, что у нас будет секс? До нового года оставалось два с половиной часа. От нечего делать я стал ходить по комнате и разглядывать заглавия книг и сувениры на полках. На столе лежал фотоальбом, и я подумал, что не будет никакого преступления, если я его посмотрю. Это был альбом Марии. Школьные фото, из пионерлагеря, выпускной, на крыльце нашего института, вечеринки в общаге… Стоп. С фотографии на меня смотрела моя девушка, положившая голову на плечё Марии. Значит они знакомы? Только увидев этот снимок, где они крупным планом и рядом, я понял, что они друг на друга чем-то похожи. На следующей фотографии они в купальниках стоят обнявшись на песочном берегу чёрного моря (внизу подпись Евпатория-98). Значит они не просто знакомы, а подруги. В смятении, как будто бы узнав то, о чём мне знать не положено, я вернул фотоальбом на место и сделал это как раз вовремя, потому как в этот момент скрипнула дверь ванны и в комнату вошла хозяйка. – М-м-м-м, как вкусно пахнет! Воскликнула она, приподнимая тарелку, закрывающую сковородку с курицей.

Вокруг её головы было обёрнуто полотенце, распаренное лицо без косметики лучилось здоровым румянцем и было чертовски красивым. Я невольно подумал, что наверное сейчас под этим халатом нет нижнего белья… – Скажи мне, Мария, а ты знаешь, что мы тут с тобой заперты до третьего января? Одни, во всём корпусе, только ты и я? – Ну почему же одни, с нами ещё есть эта курица, которая не даст нам умереть с голоду – пыталась пошутить она, однако её глаза не находили места и я понял, что она что-то скрывает. – А ты не боишься оставаться с незнакомым парнем так долго один га один? Она села напротив меня, сняла полотенце и стала им вытирать свои густые вьющиеся волосы. – Я должна тебе кое в чём признаться. Но прежде чем я расскажу тебе всё, скажи мне, нравлюсь ли я тебе? Её прямота, простота и грациозность меня приятно поразили. Сложив руки лодочкой на полотенце, она смотрела на меня своими красивыми глазами, в глубине которых я прочитал нерешительность и боязнь моего отрицательного ответа. Подумать только! Я заперт наедине с красивейшей девушкой, о которой я тайно мечтал с тех пор, как первый раз увидел, и она спрашивает у меня, нравится ли она мне. Смею ли я предположить, что тоже ей не безразличен? Мы сидели друг напротив друга и моё затянувшееся молчание могло бы плохо кончится, надо было что-то делать. Я опустился на колени, взял её руки и поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй, и я, осмелев, запустил руки в невысохшие ещё волосы, притянул голову и поцеловал её более глубоко. От аромата её волос, вкуса губ и теплоты языка я сходил с ума. – Могу я считать это положительным ответом? – сказала она улыбаясь шёпотом, немного отстранившись после поцелуя. – Более чем. – ответил я. – Тогда я расскажу тебе всё. Но сначала давай выпьем вина и поставим другую музыку. Я был не против. Под последний альбом Пола Маккартни, попивая красное полусладкое она рассказала мне свою историю: – Ты понравился мне с первого взгляда. Тогда я шла после учёбы, загруженная донельзя, с больной головой и шатающимся каблуком. Поднимаясь по лестнице, я увидела тебя, спускающегося с комендантом, с большой сумкой. Видимо ты только приехал и тебя заселяли. Твоя простая улыбка и задержавшийся на мне взгляд позволили забыть о головной боли, предстоящей курсовой и сломанном каблуке. Я почувствовала себя красивой и лёгкой. Не знаю, что такое любовь с первого взгляда, вряд ли это она, но то, что твой взгляд вылечил меня в тот вечер я осознала. Потом наши случайные встречи продолжились, я могла почувствовать твой взгляд на расстоянии, оборачивалась и действительно, видела твою смущённую улыбку и весёлые глаза. Через месяц после начала семестра, ко мне в гости заехала моя двоюродная сестра. Мы с ней очень дружим, и несмотря на разницу в четыре года, всегда находим общие темы для разговора. В тот день мы пошли гулять и я показала ей тебя, рассказав о том, что ты мне симпатичен. «Он учится в параллельной группе, и кажется, что неравнодушен ко мне» – ответила она. – «Но мне он не очень нравится, разве что так, пофлиртовать…». Через месяц вы познакомились и стали встречаться. Я завидовала ей, но делать было нечего, ты выбрал её, несмотря на то, что продолжал дарить мне своё внимание. А месяц назад она принесла мне все твои письма, которые ты ей писал, назвав их романтической туфтой. «Почитай, быть может ты поймёшь, что с этим человеком будет сложно в нашей стране. Мне нужен жёсткий, целеустремлённый и уверенный парень, а этот – романтик, никогда не будет зарабатывать больше чем заведующий лабораторией». Я стала защищать тебя, и в сердцах назвала её подстилкой для богатых. Она естественно обиделась и ушла, оставив мне твои письма.

В тот вечер я прочитала их все, за что хочу попросить у тебя прощения, все-таки они предназначались не мне, но как бы я хотела, чтобы они писались для меня. Читая, я автоматически меняла её имя на своё и поражалась твоему богатому внутреннему миру, твоим пространным размышлениям о жизни, твоему прекрасному вкусу и глубине переживаемых чувств. С каждой строчкой ты нравился мне всё больше и прочитав последнее письмо, я поняла, что влюбилась. Вместе с этим пришло чувство стыда за то, что я прочитала глубоко личную переписку и теперь знаю о тебе больше, чем ты обо мне. Познакомится с тобой автоматически означало признаться тебе в этом и я всё никак не могла найти повода заговорить с тобой, вместе с любовью к тебе пришла нерешительность и боязнь всё испортить. Наконец четыре дня назад ходили слухи, что ты будешь на дне рождении Женьки (сосед по этажу), куда меня пригласили тоже. Я пошла туда, в надежде с тобой познакомится, но ты всё не появлялся, и тогда я краем уха услышала что ты в депрессии, что у тебя не заладилось с девушкой и что даже не успел купить билеты домой, поэтому остаешься встречать новый год в общаге.Я хотела пойти к тебе и признаться наконец в своих чувствах, но всё никак не решалась. Когда позвонили родители, я сказала им, что остаюсь тут, что много работы с предстоящим дипломом. Проводила соседок, купила продуктов и вина и заперлась в комнате, потушив свет. Когда сегодня рано утром комендантша стучалась во все комнаты, проверяя, все ли разъехались, я ей не открыла. Ну а остальное ты знаешь. Правда когда ты долго не открывал, мне стало страшно от того, что ты мог уехать, но ты не уехал, и это здорово! – осушив бокал, она, взволнованная, стала ждать моей реакции. Для меня всё это было похоже на прекрасный сон. Я просто не верил всему этому, однако всё сходилось, фотография в альбоме, мои пространные и многочисленные письма, которые я действительно еженедельно подбрасывал в сумку её сестры, её взгляд, обжигающий и скрывающий в себе много больше праздного любопытства, всё это подтверждало этот рассказ. – Ты прощаешь меня за то, что я прочитала твои письма? Не найдя нужных слов, я подошёл к ней, обнял и поцеловал. Поставив рюмку на стол, она обвила меня руками в ответ и мы слились в жадном поцелуе, который символизировал то, что теперь между нами нет недосказанности, что теперь всё ясно и можно расслабиться, дать волю инстинктам удовлетворить свои желания, скопившиеся за весь день тесного общения.