Обрубок

Долгое время я безуспешно пытался найти девушку, готовую помочь мне в удалении яичек. Эта мысль не давала мне покоя, возбуждала и манила, я представлял, как нежные девичьи ручки взрезают мне кожицу мошонки, извлекают семенники и перерезают канатики, освобождая меня от мужской сути. Я безуспешно пытался найти желающих в Интернете и по смс-знакомствам, но те немногочисленные барышни, что изредка откликались на мой призыв, впоследствии давали пас и исчезали. Я отчаялся, но продолжал искать.

Время шло, а женщина не находилась. Возбуждение нарастало, требуя реализации сокровенных желаний. Я представлял себя в ужасно возбуждающей ситуации: я прихожу в массажный эротический салон, выбираю девушек, потом раздеваюсь и с гордостью демонстрирую им мою промежность, где нет мошонки, а от члена остался сантиметровый обрубок. Мне не хотелось удалять член целиком, хотелось оставить малюсенькую часть как свидетельство утраченной мужественности. И ещё неплохо было бы срезать с этого обрубка кожу, чтобы он приобрел кроваво-красный цвет… Какие у них были бы лица? Страх, изумление? Или промолчали бы и сделали вид, что это в порядке вещей? Неизвестно… А узнать хотелось. И я предавался вечерами онанизму, думая об этом. Я думал о том, как приду к опытной минетчице, схожу в ванную, потом вернусь, сяду на диванчик и распахну халат, когда она станет передо мной на колени, чтобы взять в рот. И тут она увидит мое состояние кастрата… Думал, как в салоне случайно забуду прикрыться полотенцем и гордо продефилирую мимо администраторши в ванную, чувствуя её взгляд, прикованный к моей выхолощенной промежности… Или как пойду в сауну со жрицами любви и буду долго их ласкать, ощущая пустоту в паху… Фантазии…

Реальность наступила тогда, когда я не выдержал. В одну прекрасную ночь, наполненную чувственными снами и нереализованными вожделениями, я решился скопиться сам. Жаль, что нет женских ручек, облегчающих меня от моей ноши, но что поделать… У меня был лидокаин в форме спрея и в ампулах, шприц, тоненькая веревка, хорошо вымытый ножик, бритва, бинт, лейкопластырь… Я пошел в ванную и пустил горячую воду. Не хотелось сидеть в тишине, нравится звук льющейся воды. Залез в ванну, которую не стал наполнять, раздвинул ноги. Оттянул яички в мошонке и начал их перевязывать. Веревку затянул до боли, боль стала отдаваться в животе. Это была приятная боль, я стал затягивать до предела, мошонка начала багроветь. Когда стало невмоготу, остановился, яички были туго перетянуты, приобрели багровый оттенок с элементами фиолетового. Режущая боль в месте перетяжки стала усиливаться. Её надо снять, но втыкать в мошонку шприц тоже очень больно и я для начала побрызгал лидокаином на мошонку, чтобы кожица онемела. Так я уже делал раньше, когда прокалывал свои яички. Кожа через некоторое время потеряла чувствительность, и боль стала стихать. Тогда я вскрыл ампулу, набрал в шприц лидокаина и ввел его в основание мошонки. На месте укола появилась капелька крови. Очень быстро мошонка онемела полностью. Член подрагивал в полустоячем положении. Возбуждение мое было колоссальным, головка увлажнилась и издавала сочный терпкий запах. Левой рукой я подергал себя за перевязанную мошонку, с удовлетворением чувствуя, как в животе отдается приятная боль. Яички были стянуты крепко, образуя тугой кожаный шарик. Этот шарик мне предстояло отделить от тела…

Так я посидел некоторое время, лаская свой член и теребя вздутую мошонку. Потом решился. Пальцами левой руки сжал место перетяжки, поднес правую с ножиком… Страшно… Сидел так несколько секунд, но возбуждение и мечты о грядущей ампутации пересилили мой страх. Я быстро лезвием отрезал мошонку ниже веревки и откинулся назад. Между ног возникла слабая тупая боль, а в животе – острая резь, заставившая меня застонать. Резь усилилась, я согнул ноги в коленях, прижимая их к животу. К стоку ванной потекла кровь, отрезанные яички с торчащими семенными канатиками и мошонкой лежали на дне ванной, прямо под моими ногами. Некоторое время я провел в позе младенца, ожидая, когда боль утихнет, потом посмотрел на свой пах. Под вялым членом был кровоточащий остаток мошонки – стянутая веревкой кожа, похожая на розочку. Вот это и случилось… Господи, как же хорошо, что мне удалось это сделать. Я теперь евнух… Я шептал это сладкое слово «евнух», повторяя его вновь и вновь, представляя себя смотрителем гарема, горделиво расхаживающим между полуобнаженными красавицами и не испытывающим ни малейшего сексуального влечения.

Оставался член. Его я отделил так же: перевязал в сантиметре от тела, чтобы остался тот обрубок, о котором я мечтал, обезболил и быстро отрезал. Крови было гораздо больше, все дно ванной было в крови. Остаток члена и мошонки я забинтовал как смог, укрепив бинты лейкопластырем. Потом, скрючившись, вылез из ванной, смыл кровь и пошел в постель…

Состояние скопчества было мною достигнуто. Конечно, боли не удалось избежать, места ампутации болели сильно, но всё зажило сравнительно быстро, через пару дней я уже мог относительно свободно ходить, хотя процесс мочеиспускания доставлял жгучую боль. Я предвкушал свое грядущее обнажение перед девушками… Но это уже не вызывало такого сексуального возбуждения. Возбуждение перестало так остро концентрироваться в паху, теперь оно было менее острым, как бы разлитым по телу. Я понимал, что сексуальное физическое влечение должно немного уменьшиться, уступив место больше психологическому. И я был к этому готов. Предстояло ещё срезать кожу с остатка члена и дождаться окончательного заживления раны. Кожу я срезал снова в ванной где-то через неделю, вследствие чего мой интимный обрубочек, остаток моей утраченной мужской силы, приобрел кроваво-красный цвет. Это было безумно красиво, и я любовался на свой обнаженный низ, разглядывая себя в зеркале и поглаживая ладонями свои бедра.

Все зажило приблизительно через полторы недели. Я чувствовал себя изумительно прекрасным, и желание показать свою кастрированную промежность милым девушкам постоянно распирало меня изнутри. Однажды вечером я решился. Что творилось у меня внутри от волнения – не передать словами, я просто дрожал от возбуждения. Я поехал в известный массажный салон-сауну на улице Свободы, где бывал до этого уже не раз. Позвонил, договорился о том, что проведу время в ванной с двумя девушками, и уже через час с хвостиком был у них. Звоночек в дверь, потом спускаюсь по полутемной лестнице вниз, где меня встречает администратор – милая барышня с серыми глазами и приятной улыбкой – и проводит в комнату для гостей. Жду. У самого чуть ли не руки от радости трясутся. Между ног чувствую пустоту и приятное томление… Заходят несколько девушек в пеньюарах и босоножках. Нельзя сказать, чтобы они все были красивыми, но для меня это было непринципиально. Выбрал двух посимпатичнее, расплатился с администратором и пошел с девушками в так называемую Синюю комнату с очень большой ванной. Девушки лениво шли передо мной, их красивые ягодицы покачивались из стороны в сторону. Полутемная приятная атмосфера и разлитое в воздухе тепло расслабляли. В комнате стоял длинный массажный стол, играла мистическая музыка, справа была частично наполненная квадратная ванна, похожая на мини-бассейн. Принесли чай, я снял верхнюю одежду. Мы познакомились, девушек звали Наташа и Ира, наверняка, придуманные имена, но они им шли. Одна была постарше, лет двадцати восьми, коротко стриженой блондинкой с мягкими обвисшими грудями и большим задом, другая – обладательница рыжеватых волос до плеч и маленьких аккуратных грудок. Они сняли с себя пеньюарчики и туфельки, обнажившись полностью. Я сначала возжаждал стащить с себя джинсы тут же, стоя перед ними, но потом струхнул и решил показать им все в ванне. Они прошли к ней, перешагнули через бордюрчик и вошли в воду. Наташа включила душ.

– Ну иди же, – сказал мне Ира.

Внутри меня все переворачивалось от волнения. Я улыбнулся, снял рубашку, стащил майку и джинсы, потом носки, оставшись в одних трусах. У меня в голове звенели фанфары, сопровождающее мое грядущее обнажение. Я ликовал. Играла музыка, девушки стояли в ванной и смотрели на меня, я взялся за резинку трусов и медленно их стянул, оголив место кастрации. Мой обрубочек подрагивал от возбуждения, налившись кровью.

– Ничего себе, – прошептала Ира, в шоке глядя на мою промежность.

– Охренеть можно, – ахнула Наташа, не отводя взгляда от остатка члена.

Я подошел к кромке ванны, мой стручок гордо торчал. Залез внутрь, приблизился к девушкам, не отводящим от меня изумленных глаз.

– Что же это с тобой случилось? – не выдержала Наташа.

Мне не хотелось говорить, что я скопился сам, это было неромантично, и поэтому ограничился фразой «Да так вышло, не обращайте внимания».

Ира хихикнула.

– Ничего себе, внимания не обращать. Ты же евнух, – и тут же замолкла и осторожно глянула на меня, не обижусь ли я. Но я был счастлив это слышать! Они обе стояли красные и, не зная, что делать, поглаживали меня по телу.

– А как мы будем тебя ласкать? – спросила Наташа и Ира поддакнула.

– Так и ласкайте, прямо его…

Я встал под горячие струи душа, с блаженством чувствуя, как вода течет по телу. Сначала девушки просто гладили меня сверху, потом осмелели. Наташа выдавила порцию жидкого мыла в ладошку из висящего на стене флакончика и начала втирать его мне между ног. Я застонал от наслаждения. Боже, об этом я и мечтал! Ее горячая ладонь ласкала мой обрубочек, пальцы поглаживали то место, где раньше были яички… Меня била дрожь, ноги подкашивались от слабости. К одной ладошке присоединилась другая, и вот мы уже стояли под горячими струями, крепко обнявшись втроем, и я ласкал их вульвочки, целовал жадно им шейки, а они меня намыливали и массировали мой кастрированный хвостик… Девушки, конечно, были в шоке, но быстро освоились. На мой вопрос, не было ли у них раньше таких клиентов, как я, Ира, хихикнув, ответила, что только один пузатый дядечка приходил, его мошонка была пуста, остался только член, и он даже умудрился как-то кончить, выдавив из себя каплю жидкости. Их очень интересовало, кто мне обкорнал мои причиндалы и что я теперь чувствую, ведь я не мужчина больше, и я придумал легенду, что это сделала мне моя бывшая подружка от ревности.Эта история с подружкой чрезвычайно их возбудила! Я вылизывал языком их нежные гениталии и чувствовал солоноватый сок…

… Уходил я из салона в прекрасном настроении! Я не смог кончить и подозревал, что уже никогда не смогу, не удалось выдавить ни капли, но это было неважно. Мой член, точнее, его пенек, терся о трусы и умолял повторить этот опыт. И я повторил! Я нашел через сеть девушку, точнее, женщину, которая делала в своей анкете упор на оральные ласки. Вот я ее удивлю. Ее звали Лиза, и принимала она на севере города, на Алтуфьевском шоссе. В анкете у нее было написано, что она может вылизывать анус, и мне захотелось это ощутить.

Я пришел к ней вечером, от метро было неблизко. Лизавета оказалась милой и симпатичной женщиной лет тридцати, даже приятней, чем на фотографии в анкете. Предложила чай и пройти в комнату. Я, пока она вышла, быстро разделся и накинул на себя халат, в котором прошел в ванную. Мне не хотелось сразу ее удивлять. Там, предвкушая акт обнажения, я намыливал и тер мой покрасневший и отвердевший обрубок. Затем вернулся в комнату и сел на диван в халате, слегка раздвинув ноги. Лиза быстро ополоснулась под душем, пришла полностью обнаженная, покачивая бедрами и возбуждая своей грудью с очень крупными сосками и выбритым лобком. Она села передо мной на колени и с улыбкой начала раздвигать полы халата… Мои щеки горели. Лиза обнажила мне промежность и ее глаза просто округлились, когда она увидела то, что осталось в моем паху.

– Ох, – только и сказала она.

Она смотрела то на меня, то на торчащий обрубок, а я чуть улыбался и дрожал от восторга.

– Ну что? – не выдержал я.

– Кто же тебя так обкорнал? – прошептала она.

– Бывшая подружка, – соврал я.

– Подружка, – как эхо повторила она и двумя пальцами взяла мой обрубок, начав его пристально рассматривать. Она приподняла его и осмотрела место, где раньше была мошонка, погладила там, потом погладила пальцами член.

– Что же мы будем делать? – спросила Лиза и посмотрела мне в глаза.

– Поласкай меня.

Она положила ладонь на мою промежность и начала меня гладить. Блаженство от тепла ее руки стало распространяться по моему телу. Я застонал, она начала гладить сильнее.

– Приятно? – спросила она, в ее голосе слышались удивленные нотки.

– О да, ласкай меня. Ну, поцелуй!

Она наклонилась и слегка недоверчиво обхватила своими влажными губами мои остатки. О Боже! Минетчица Лиза приступила к своему делу, случилось то, что я представлял себе в своих мечтах. Она сосала, облизывала мой обрубочек, ее влажный горячий рот принял в себя остатки моей мужественности. Лиза, твои губы прекрасны! Я слышу звон далеких колоколов, воспевающих оду радости…

Она смачно сосала его, отрывалась и облизывала языком, сначала неловко и неуверенно, потом все более и более входя в раж. Ее лицо раскраснелось. Мой обрубок набух от счастья.

Я отодвинулся от нее и попросил поставить мне туда ножку.

– Ничего себе, – прошептала она, но сделал это. Подняла свою босую ногу и начала ступней массировать мне промежность, сидя на полу. Я обхватил ее нежную розовую ножку с грубоватыми пяточками и стал растирать ею свой пах, умирая от блаженства.

А потом было лучше! Я вылизывал ей ее нижнюю девочку, пока она лежала на диване, раздвинув ноги и закрыв глаза, сосал ей набухшие соски. Она начала стонать, потом громче, возможно, имитируя удовольствие, а возможно, наслаждаясь в действительности, я этого не знал, но мне хотелось надеяться на второе.

– Называй меня евнухом! – прошептал я, оторвавшись от ее вульвы.

– Чего? – подняла она красное лицо.

– Своим евнухом…

Возникла пауза, а потом она начала шептать:

– О, соси меня, евнух – ей было неловко произносить это слово, как мне показалось, и она даже хихикнула. – Кастратик…

– Ещё, – простонал я.

– О, мой кастрат, какие у тебя умелые губы… Мой евнух… – она ладонями обхватила мою голову и стала прижимать к своему влагалищу – Соси, облизывай, мой кастрат, тебе это нравится?

А я только кивал головой, наполнив себе рот ее плотью и жадно обсасывая ее. Восторг наполнял мне душу, мы продолжали оральные ласки, обсасывая друг друга, она уже не стеснялась приказывать мне и называть меня кастратом, ставить на меня ноги и позволять лизать себе попку. Я провел с ней два часа, два прекрасных часа, наполненных нежностью и сладострастием…

А потом я шел по улице, прохладный вечерний ветер овевал мое горящее лицо, остужал мой пыл, и мне хотелось взлететь, взмахнуть руками, подняться над землей и выплеснуть переполнявшую меня радость. Я стоял на рижском мосту и смотрел на шпалы железнодорожных путей, пламенеющие от садящегося солнца, уходящие куда-то вдаль. Было так хорошо, что хотелось сесть на любой поезд и уехать куда-то очень далеко, туда, где очень красиво, куда-нибудь за горизонт, ближе к солнцу..