Перекресток полов (отрывок)

Через секунду глаза, слегка привыкнув к кромешной темноте, начали что-то различать, и силуэт человека, черневший на фоне чуть более светлого проема двери из прихожей куда-то вглубь квартиры, обрел очертания стройной женской - безусловно женской! - фигуры, стоящей, опершись плечом о косяк. Еще через секунду я различил, что женщина одета во что-то такое явно домашнее до колен и как-то по-старинному кутается в то ли платок, то ли плед, но лицо силуэта продолжало в тени быть совершенно неразличимым. Наверное, мое замешательство не осталось незамеченным, потому, что женщина высвободила из-под платка тонкую белую руку и щелкнула выключателем на стене. Вспыхнувший неяркий красноватый свет наконец-то осветил крохотную прихожку типичной московской хрущевки , а заодно и всю хозяйку квартиры. У меня от сердца отлегло - на меня, слегка усмехаясь уголками губ, смотрела безусловно женщина, вернее - девица, потому, что вряд ли даже с учетом всех возможных косметологических ухищрений этому светловолосому существу с прищуренными от света глазами могло быть много больше двадцати лет. Я с быстротой профессионального ловеласа мгновенно просканировал всю ее. Безусловно, она явно была очень хороша собой! Высокая, где-то метр семьдесят два-три. Кстати, мой любимый размерчик, - не люблю очень высоких или совсем маленьких, а кнопок ниже метра шестидесяти, проходящих под мне под мышкой, и дылд под сто девяносто, на которых, особенно, если те на каблуках, даже мне, приходится задирать голову, как на звездное небо, вообще терпеть не могу! Сложением девица была тонкая и стройная, все остальное тоже при ней - в глубоком вырезе халатика двумя выпуклостями наличествовала явно очень неплохая грудь. Явно очень длинные, гладкие светлые волосы, уж очень похожие цветом на натуральные, со вкусом собраны в замысловатый пучок. Черты лица очень правильные, - лоб высокий и чистый, красивый прямой нос с тонкой линией переносицы, чего очень часто не хватает лицам многих признанных моделей, губы сочные, но не полные, и уголки рта совсем незаметно приподняты в легкой полуулыбке, как у Джоконды, чуть вполне по-славянски выступающие скулы, на слегка заостренном подбородке совершенно не портящая его пикантная ямочка. Даже только всего этого вполне хватало, чтобы любой другой обладательнице всего этого великолепия быть записной красавицей. Но главное место на этом и без того красивом и запоминающемся с первого взгляда лице занимали совершенно потрясающие глаза. Сами по себе большие, они от того, что были очень широко расставлены, производили впечатление просто огромных. Серо-зеленые, не очень светлые, но какие-то очень прозрачные и оттого светящиеся, как весенний лед на реке, пронзенный солнечным лучом. Но было в них еще что-то... Глаза - зеркало души? Наверное, прав был классик. В любом случае, отражение того, есть у человека душа, или нет. В этих глазах душа была... Да, ее глаза сразу произвели на меня совершенно убойное впечатление. Ресницы, длиннющие и пушистые, как елка в зимнем лесу, достойно обрамляли их. А выше изгибались абсолютно правильными широкими дугами брови, явно не знавшие прикосновений пинцета за полной того ненадобностью. Просто Голливуд какой-то, право слово! На самом деле - мне показалось, что я улавливаю в этом лице и безупречность черт Шарон Стоун, и чувственность Ким Бэйсинджер, и неподражаемый шарм Мишель Пфайффер, причем обладательница этого лица не была ни в коем случае похожа ни на одну из этих кинозвезд, - абсолютно самобытная и оттого еще более удивительная красота! До этой минуты я точно знал, что самая красивая женщина, какую я когда-либо знал за всю свою почти четвертьвековую кобелиную практику - знал в смысле не просто лично, а и постельно - это Жанна. Но это было только до той минуты, когда я увидел это лицо... Да, но самое главное - ничего, слава Богу, абсолютно ничего ни в этом лице, ни в очертаниях изящной фигуры не говорило, просто не могло говорить о том, что передо мной может стоять, скажем так, не вполне женщина. Сердце забилось ровнее, я подумал, что просто глазеть становится неприлично, и уже раскрыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но тут девица первая нарушила молчание:
- Ну, здравствуйте! Не разочарованы? - произнесла она с улыбкой. Тембр голоса нее был тоже вполне женский, глубокий и очень, очень волнующий.
- Нет, нет, конечно, нет! - спохватился я, улыбаясь ей в ответ самой обворожительной из моих улыбок. - Напротив, я просто восхищен, я...
-Вот и прекрасно, - очень мило перебила меня она. - Тогда проходите, и ради
Бога, извините меня за такой вид, задремала, пока ждала вас...
- Что вы, вы прекрасно выглядите, - начал было распинаться я, но она уже жестом приглашала меня в комнату, сама пройдя первой.
Загоревшийся торшер таким же будуарным красным неярким светом осветил очертания маленькой, под стать прихожей комнаты, вся обстановка которой говорила о вполне определенном ее предназначении. В углу у окна, плотно занавешенном тяжелыми шторами, стояли телевизор и видеомагнитофон , в противоположном - маленький журнальный столик с кассетником и пепельницей на нем да два кресла рядом с ним. В глубине комнаты у одной стены притулился неприметный платяной видимо шкафчик, а напротив него - что-то вроде старенького серванта, посуды и хрусталя в котором, впрочем, не было, а стоял сверху одинокий громко тикающий будильник. Зато все остальное пространство комнаты занимала большая софа, по сравнению с остальной меблировкой комнаты выглядевшая просто Гулливером среди карликов. Софа уже была застелена спальным бельем и один угол одеяла был гостеприимно отвернут.
- Давайте знакомиться? Итак, вы?.. - вывел меня из созерцательного состояния голос хозяйки.
- Я - Антон, - чуть не сбившись на своем похожденческом псевдониме, отрапортовал я.
- А я - Виталия, - подхватила она и протянула мне руку. Я взял ее холодные пальцы в свою руку и поцеловал.
- Обожаю галантных кавалеров! - рассмеялась Виталия.
- Сколько иронии, - состроил я обиженную гримасу.
- О, нет, нет! Никакой иронии! - вскричала она и порывисто чмокнула меня в щеку. - Это так приятно. Мы, женщины (мне показалось, что это слово она произнесла с особенным нажимом) так любим в мужчинах хорошие манеры!
Странно, но этот явный наигрыш и экзальтация ее совершенно не портили, это выглядело как вполне естественное женское кокетство и желание понравиться. И она нравилась мне все больше и больше.
- Какое интересное имя - Виталия, - продолжил я разговор.
- Греческое. Его, как правило, почему-то сокращают до Виты, но мне так ужасно не нравится! Друзья зовут меня Талия или просто Таша.
"Таша, надо же, как мило", - подумал я, и добавил в слух:
- Талия? Так у греков звали одну из муз, - начал было блистать эрудицией я. - Она покровительствовала, кажется...
Я забуксовал. Так далеко мои познания не простирались.
- Комедии, - подхватила моя собеседница и в притворном ужасе закатила глаза. - Боже, еще и эрудит! У меня с утра удачный день.
Я не выдержал и расхохотался. С чувством юмора, который в девяносто девяти случаях из ста есть непременный спутник ума, у нее определенно было все в порядке. Однозначно, она начинала нравиться мне все больше и больше.
- Осталось выяснить, нравлюсь ли я вам? - тут же словно прочитала мои мысли Талия..
Она скинула с плеч платок и стояла теперь посредине комнаты. Коротенький халатик приталенного фасона был сшит из полупрозрачной ткани и практически ничего не скрывал, а из одежды под халатиком на ней были только черные кружевные трусики- стринги. Обеспечивая мне полностью панорамный обзор, Талия пару раз настолько грациозно крутанулась передо мной в таком изящном пируэте, что я подумал, что ей больше подошло бы именоваться Терпсихорой. Да, ей было лет двадцать, может быть, с небольшим. Изящная маленькая головка, длинная красивая шея. Очень пропорциональная фигура с тонкой талией и гораздо более развитыми бедрами. Длинные стройные ноги с тонкой голенью и прорисованными икрами, что я едва ли не больше всего ценю из достоинств женской фигуры. Задница круглая и выпуклая, как у бразильянки. Кстати, применительно к процессу описания достоинств женских задниц я предпочитаю все-таки слово жопа, как бы грубо и вульгарно по мнению некоторых эстетствующих элементов это не звучало. "У нее потрясающая жопа!".- по-моему, абсолютно уместно и более того - благозвучно! А вот, к примеру, трахать, то уже в попку, слово жопа в таком контексте звучит грубо и диссонансно. О, великий и могучий! Так вот - жопа выпуклая и круглая, как мячик. Ну и, наконец, у нее была очень красивой формы грудь с топорщащимися из-под ткани острыми сосочками. Черт, она была просто безумно красива! И ничего, ничего не выдавало в ней существа пусть не совсем, но противоположного пола. Может быть, произошла какая-то ошибка? Если так, то, пожалуй, это даже к лучшему...
- Ты очень, очень мне нравишься, - с чувством произнес я, абсолютно не кривя душой.
Талия счастливо рассмеялась и снова чмокнула меня в щеку.
- Я так рада! Хочешь чаю или кофе? - тут же тоже перешла на "ты" она,. С тактом у нее определенно тоже было все в порядке.
Я великодушно согласился на чай без сахара. Талия усадила меня в кресло, оказавшееся очень удобным, и упорхнула на кухню. Пока она звенела оттуда посудой, я, не зная, чем заняться, обратил внимание на пачку глянцевых журналов, лежащих под столом прямо на полу, и вытянул один из середины. Это был "Transgender" - журнал с транссесуальной порнухой, интернет-версию которого я встречал в сети. На суперобложке шоколадная негритянка с огромным бюстом направляла двумя пальчиками с неестественно длинным маникюром прямо в камеру свой не менее огромный стоячий член. Мое сердце упало. Никакой ошибки не было, я пришел по адресу. Виталия была транссексуалкой.
Талия вернулась с кухни, неся чашку с чаем. Поставила на стол, сама уселась в другое кресло, уютно закинув ногу на ногу. Спросила: "Я покурю, пока ты пьешь чай?" - Я кивнул: "Конечно!" Пачка ее тонких сигарет лежала прямо рядом с журналом. Она взяла ее, вытянула одну, закурила, затянулась ароматным дымом и бросила пачку опять на стол. Пачка упала на журнал, прямо на вздыбленный член негритянки. Талия бросила на меня быстрый озорной взгляд и мизинцем с острым полированным ноготком стала медленно отодвигать пачку в сторону, так что член начал появляться из-под нее, пока вновь не засиял на глянце обложки во всей красе.
- Антон, можно вопрос? - промурлыкала Талия. Мое сердце екнуло, и в такт ему звякнула в мой руке чашка. Я поставил чашку на стол и равнодушно кивнул, но сам внутри весь подобрался. Талия улыбаясь смотрела мне в глаза, ее мизинец вроде бы безмятежно рисовал вокруг члена негритянки замысловатые кривые, но в то же время я мог бы поклясться, что в эту секунду ей как и мне немного не по себе. В подтверждение моей догадки Талия опустила глаза, и ее щеки слегка запунцовели. Шла секунда за секундой, а Талия все молчала.
- Антон, а ... ты пришел ко мне именно за этим? - наконец все-таки спросила она, недвусмысленно водя пальцем по обложке.
Это называется, не в бровь. Я предполагал, что вопрос будет где-то на эту тему, но чтоб настолько в глаз... Я слегка опешил. Обидеть, что ли, хочет меня это блин некто? Подъеживает?! Но нет, на меня совершенно невинно смотрела пара самых красивых серых глаз на свете, и резкость вроде: "А что, к тебе ездят еще за чем-то?" не слетела с моих губ. Похоже ей просто надо было знать, кто перед ней. Ведь, в конце концов (каламбур, а?), я то заранее знал все о том, кто она на самом деле, а она обо мне - ничего. В смысле, какие у меня тараканы в голове. Я передумал сердиться. Однако надо было обозначать свою ориентацию, черт побери.
- Нет, я приехал к тебе не за ЭТИМ. Но я приехал к тебе, потому, что у тебя есть ЭТО, - раздельно произнес я, глядя прямо в ее глаза. - Если, конечно, ты понимаешь, о чем я.
"Сейчас обидится она", - подумал я. Слишком явно ткнуто в глаза. Типа, да знаем мы, что у вас в штанах, народ просто интересуется... Но нет, ничего такого не произошло, а, напротив, в ее глазах просквозило явственное и не совсем понятное мне облегчение. Но Талия сама поспешила все объяснить:
- Слава Богу! Прости, Антон, я дура... - она доверительно положила руку на мою ладонь. - Не отличить натурала от ...
- Педика? - вставил я.
- Голубого... Мы говорим "голубые", "розовые". Все остальное - от желания обидеть, унизить...
Она произнесла это так беззащитно как-то, что у меня враз пропало желание ставить ее на место и вообще разговаривать с ней резко. На самом деле, одному Богу известно, сколько унижений и оскорблений возможно вынесло в своей недлинной еще жизни это непонятнополое существо, вся беда-то которого и заключается в том, что оно от природы уродилось не совсем такими, как подавляющее большинство людей!
- Ну да, гомо сапиенс и гетеро сапиенс, - скаламбурил я. - Так я не похож на м-м.... голубого, - примирительно спросил я, скорчив, нарочито женоподобную физиономию с губками бантиком и жеманно поведя плечом.
- Ну что ты, ничего общего даже сейчас, - комедийно всплеснула руками Талия , звонко засмеялась, но сразу посерьезнела. - Просто, ты знаешь, я не люблю голубых, по крайней мере тех, которые ходят ко мне. Они видят во мне мужчину с женской внешностью, а на самом деле я - женщина с пока еще мужскими рудиментами, ты понимаешь меня?
Она выпалила это с таким жаром, с таким чувством! В этих словах была вся ее жизнь, вся ее трагедия! Я понимал ее.
Ты самая женственная женщина, которую я когда-либо встречал, - абсолютно честно сказал я, и был награжден самой счастливой улыбкой на свете.
- Просто ты хотела знать, что меня к тебе привело, я понял. Я здесь.. ну, как тебе объяснить?..
Я замолчал. Потому что задумался. На самом деле, что я здесь делаю? Просто ли абсолютное пресыщение общением с женским полом привело меня сюда? Конечно, за последние десять лет баб и девок у меня было столько, что я давно сбился со счета. Молодых, постарше. В основном, конечно, проститутки, но далеко не только они одни. Подруги, подруги подруг, подруги друзей и даже, каюсь, жены друзей. И всегда все было известно с самого начала, вернее - еще до начала. Речь даже не об ощущениях, ибо ясный перец, что чисто физические ощущения вообще всегда одни и те же плюс минус ерунду, - кончил и кончил. Давно уже общение с каждой новой женщиной перестало приносить ощущение соприкосновения с чем-то новым, неизвестным, целым новым миром, который, когда-то верилось, заключен в каждом человеке. Так хотелось каждый раз открыть вдруг такой новый мир, и чтоб он соприкоснулся с твоим, и чтоб миры эти наши восхитились друг другом, и чтоб физическое соединение было только квинтэссенцией, апофеозом единения их - миров! Другая жизнь, нечто запредельное и нематериальное, после чего только легкий звон в голове и ощущение непередаваемой легкости, а рядом лежит человек, которому только что было очень хорошо с тобой, и совершенно неважно, если тут даже замешаны деньги, в конце концов, это всего лишь способ быстрого знакомства, и вообще - грязен тот, кто платит, а не тот, кому... Но миры как-то не попадались, все больше мирки и вообще черт-те что, пустота какая-то, а главное для того, кто лежит рядом, оказывалось все больше материальное, и далеко не только для проституток. Или, может, дело совсем не в этой псевдовозвышенной философии? Может, просто на старости лет надоело все до ручки и просто хочется каких-то новых неизведанных эмоций ощущений, и просто недостает храбрости признаться в этом? Или права теория, что в каждом человеке уживаются черты и гетеро-, и гомосексуальности, просто в один прекрасный момент маятник вдруг ни с того, ни с сего может качнуться в другую сторону? Или росло, росло под толстым слоем традиций, привычных представлений и условностей, незаметным ростком, да ближе к сорока вдруг и проросло? Или просто крыша поехала в самом половом смысле этих слов?
- Не надо ничего объяснять, - шепнула Талия, как-то незаметно вспорхнув мне на колени и обвив руками мою шею. - Ты умница. И ты тоже очень мне нравишься.
Странно, но слышать это от нее почему-то было чертовски приятно. От нее исходил одуряющий запах чистого тела в смеси с неизвестным мне, но очень возбуждающим парфюмом, при этом все нерезко, все в меру. У меня заворочалось в штанах, я уже просто хотел ее, какого бы там ни была она пола! Вот она, жизнь, и все эти ля-ля не при чем! Я попытался поцеловать ее, она подставила мне щеку.
- Я обожаю целоваться, - пробормотал я, ища губами ее рот. - Или ты тоже не целуешься в губы с клиентами?..
- Вот еще, - совершенно не обидевшись на "тоже", горячо выдохнула мне в ухо она. - Лишать себя такого удовольствия...
Я - правда - очень люблю целоваться. Мне много раз говорили, что я хорошо целуюсь, и я очень ценю это умение у партнерши . Хорошо целующаяся женщина доводит меня до состояния полной боеготовности задолго до начала собственно постельной части встречи. Талия целовалась превосходно. Ее мягкие губы и податливый язык когда надо следовали за моими губами и языком, порой же сами как будто полностью заполняли весь мой рот и хозяйничали там, безошибочно определяя самые чувствительные области. Ну откуда она знала, что самая моя эрогенная зона во рту - внутренняя поверхность верхней губы? И это при том, что подавляющее большинство женщин (по крайней мере тех, с которыми встречался я) или вообще не целуются в силу кретинического псевдо-кодекса шлюшеской этики, или просто не умеют это делать, а вместо поцелуя засовывают вам в рот язык и вяло им шевелят, а то и не шевелят вовсе, и не дай вам Бог, если в этот момент у вас, к примеру, заложен нос...
Но поцелуй, даже самый волшебный, не может длиться бесконечно. У меня в брюках давно бушевал пожар, но в тот самый момент, когда я почувствовал, что еще мгновение, и ткань не сможет больше противостоять напору рвущейся наружу плоти, Талия соскользнула с моих колен на пол, ловко расстегнула мне брюки , и мой раскрасневшийся член гордо поднялся наружу из недр ширинки.
- Какой он красивый, - только и произнесла Талия и сразу же взяла его в рот.
- Я только что из ванной, - запоздало проинформировал ее я, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза...
Воистину, если по поцелуям в школе сексуальных искусств Талии можно было ставить пять с плюсом, то ее минет заслуживал шестерки. Авторитетно заявляю, что никогда еще за всю мою долгую практику у меня так не сосали!
Вообще о минете - разговор особый. Это такая, я вам доложу, штука! Когда ваша партнерша, особенно если она вам не абсолютно безразлична и у вас в душе к ней хоть что-то шевелится, берет ваш член в рот, это уже само по себе что-то особенное. По крайней мере для меня чисто в психологическом плане это своеобразный знак или символ какого-то доверия что-ли, или хотя бы того, что в этот момент я своей партнерше как минимум не отвратителен, что для меня очень важно, так как я терпеть не могу всякое насилие, в том числе и сексуальное принуждение. Абсолютно неважно, речь идет о шлюхах или нет. Один раз мне попалась проститутка настолько дремучая по нынешним временам, что минет был для нее чем-то запредельно отвратительным и позорным. На мое абсолютно невинное предложение начать наши игрища, как обычно водится, именно с этого, она безапелляционно заявила, что ртом она, заметьте, кушает, и что "... за щеку берут только помоешницы". Я, помниться, совершенно опешил, но как только понял, что она это серьезно, сразу снял свои нелепые в тот момент притязания на ее ротовую полость. Кстати, что такое в ее понятии означало слово "помоешницы", так и осталось для меня неразрешимой загадкой. Так вот. Один мой приятель, когда я ему рассказал об этом весьма забавном на мой взгляд эпизоде, откровенно подверг мои действия резкой буквально критике! Он сказал, что он бы на моем месте съездил бы ей, пардон, по ебальничку, и что "...после этого сосала бы как миленькая". Не знаю уж, только ли из-за этого, но мои отношения с тем приятелем как-то расстроились, о чем я до сих пор ничуть не сожалею. В общем, "по ебальничку" - это не для меня. В этом вопросе я исхожу из того, что если партнерша мне симпатична, у меня у самого появляется органическое желание доставить ей удовольствие оральным способом, проще говоря, тоже вылизать все ее устройство. Правда, к сожалению встречаются бабы, абсолютно к этому равнодушные, а есть и такие, которые агрессивно это не приемлют, а еще одна такая же дремучая, при этом еще и просто непроходимая дура, прямо мне заявила, что от меня такого не ожидала.
При этом у меня она сосала вполне профессионально и даже как-то увлеченно, а вот чтобы я у нее, это нет. Это казалось ей мерзким и стыдным, причем стыдно ей было за меня! Хотя, может быть, у нее просто было какая-нибудь венера, и она, наоборот, оказалась умнее, чем хотела в тот момент казаться? Кстати, а в презике ли мы потом трахались? Черт, не помню...
Но морально-оральный, так сказать, аспект, тут, разумеется, не единственный. А сами ощущения, м-м-м!.. Хороший, профессионально выполненный минет по богатству гаммы ощущений для меня гораздо выше банального вагинального членосуйства, в просторечии именуемого классическим сексом. Ничего удивительного, ведь по количеству инструментов для оказания конкретного физического воздействия на, простите за казенщину, эрогенные зоны мужского полового члена, рот на порядок богаче вагины! Проще говоря, пардон муа, пизды. Там что - трешь по стеночкам, и все! А здесь? И губки, и зубки! А язык? Что женщина может сделать языком, а?!
Но есть одно большое "но". Там по стеночкам вы трете сами, и сами контролируете, как вам самому, в конце концов, любимому, лучше и слаще. А здесь это делает партнерша, и совершенно не факт, что она умеет мало-мальски умело пользоваться всем этим своим инструментарием! Вы скажете, проститутки, профессионалки? Чушь! Авторитетно заявляю, что половина из них вообще не имеют никакого представления о технике минета, а из оставшихся абсолютно подавляющее большинство делают это, мягко скажем, так себе. Я глубоко убежден, что к этому нужно что-то типа природного дара, помноженного на недюжинные способности всей мускулатуры ротовой полости, плюс любовь к самому процессу и вдохновение в конкретный момент исполнения показательного выступления! Могу сказать, что до встречи с Талией лучший минет в моей жизни исполняла простая бухгалтерша по имени Надя, с которой я когда-то вместе работал в управлении. В чем критерий "лучше-хуже"? Объясню. С совершенно невзрачной внешне Надей, к тому же старше меня, тогда двадцатипятилетнего, лет эдак на пятнадцать (старушка в моем тогдашнем представлении) , я регулярно кончал по три раза, что для меня всегда было достижением. Но только тогда, когда Надя делала это ртом! Потому, что в ее безразмерное влагалище, родившее троих детей, я иногда и раза не мог кончить. А один раз, когда у нее был перерывчик, и мы совокуплялись исключительно перорально, я кончил ПЯТЬ раз, причем в течение не более двух часов! Любой мужчина с нормальными, а не с кавказско-кроличьими способностями, оценит, я уверен, это достижение! Причем это ее, а не мое достижение! А ведь любой подтвердит, что после третьего раза вообще непонятно, чем кончаешь, спермы уже практически нет, и когда тебя заставляют это делать снова и снова ртом - это высший пилотаж! Но для этого надо чувствовать мужчину! Надя чувствовала меня. Она не тратила времени на витийства и изыски, ей были чужды спирально-реверсивные подвыподверты с левой нарезкой и небно-альвеолярные возвратно-поступательные заглоты, в которых, как думает большинство, заключена техника минета. Вся эта беллетристика хороша в качестве обязательного аперетивчика перед основным блюдом, которым в подавляющем большинстве случаев является, как я уже говорил, классическая банальщина в миссионерской позе. Но вот если по каким-то причинам женщине необходимо заставить мужчину просто кончить больше двух раз, причем сделать это надо эксклюзивно ртом, тут не до разносолов! Надя это прекрасно понимала. Она просто методично и неутомимо, ни в коем случае не сбавляя темпа, наяривала губами и языком одну единственную, но ту самую точку у основания головки члена , в районе уздечки, механическое воздействие на которую и приводит в конце концов в семяизвержению. Черт, получилось казенно, как в медицинской энциклопедии, зато точно.
Но Талия делала это просто лучше. Я понял это стразу. Первый раз я кончил через несколько секунд, что само по себе было не удивительно, учитывая весьма долгую прелюдию и степень моего возбуждения. Мне показалось, что из меня изверглось какое-то невообразимое количество спермы, я иногда считаю спазматические толчки, сопровождающие эякуляцию, - их было не меньше десятка. Но Талия, ни на секунду не прерываясь, просто проглотила все это изобилие, и продолжила свои размеренные движения, только пучок льняных волос, скрепленный на затылке заколкой, смешно и задорно дергался втакт. Первые секунды любое прикосновение к перевозбужденной головке приносит чуть ли не боль. Я попытался остановить ее, но Талия, не поднимая головы, сильно толкнула меня руками в грудь, и опять упал в объятия кресла. Она точно знала, что делала. Когда-то очень давно я был - по работе- некоторое время знаком с одним самым натуральным педиком, у которого не было ни желания, ни необходимости скрывать свою голубизну, так как денег у него было валом, да и сам он был из богемного бомонда, где, как известно, таких - большинство. Был он, к тому же, похоже, активом, потому, что открыто жил с субтильным женоподобным мальчиком, а сам был мужчиной достаточно крупным и вообще видным. Так вот, один раз, когда как-то по случаю подписания очередного контракта мне и моему компаньону было предложено хлопнуть по стакану Хенесси Икс О, он не то, чтобы разоткровенничался - я не слышал, чтобы голубые охотно обсуждали свои заморочки с натуралами, но проговорился, когда тема случайно зашла о минете, что никто так не отсасывает - из песни слова не выкинешь! - как трансвеститы в Булонском лесу в Париже. Он так и сказал - каким бы ты, дескать, ни был бы половым гигантом, двадцать франков, пять минут - и отползай! Его приятель, с которым они были в Париже, залупнулся, что он, мол, может легко по десять палок за ночь, преждевременным семяизвержением не страдает, и поставил сто баксов, что никто из этих травести, как произносятся они на французский манер, не сможет и за полчаса его отделать. К тому же, я так понимаю, они были в хлам. И что же? Не продержался гренадер и четырех минут по секундомеру, изошел весь хрен на слюни! Я еще тогда как-то по ходу рассказа смекнул, что такие недюжинные способности, должно быть, проистекают из того, что женщина, как бы хорошо не владела она техникой и какой бы богатый опыт не имела, может только хуже или лучше чувствовать мужчину, но никогда не сможет знать. И только такие, как эти самые травести, суть есть мужики переодетые, четко знают, что и как надо делать, чтобы довести минетуемого до оргазма, потому, что сами такие же. Типа, сделай мне так, как ты хочешь, чтоб я сделал тебе. Так вот - Талия не только знала, что делать, она точно знала - как. Через пять минут я кончил снова.
Второй раз приносит ощущения, на порядок более сильные и глубокие, чем первый.
Какое-то время я просто не мог открыть глаза и разжать стиснутые зубы. Через полминуты отпустило, перестали плавать разноцветные круги в голове и я открыл глаза. Талия сидела передо мной на корточках, подперев подбородок скрещенными у меня на коленях руками и смотрела меня. Улыбнулась и просто спросила: "Тебе хорошо?" Я уже раскрыл рот, чтобы произнести какую-нибудь банальность типа "безумно!", но не стал, а просто кивнул в ответ. Талия упруго встала, потянулась и направилась к софе, на ходу расстегивая заколку и вороша пышную копну светлых волос. Оглянулась на меня через плечо: "Сможешь сам дойти до ванной?" Я рассмеялся...
Из ванной я вышел, подпоясав чресла махровым полотенцем, предусмотрительно повешенным там для меня, таким большим, что подумалось, что сюда в гости ходят мужчины в основном не мелкого фасона. Я остановился на пороге комнаты, стряхивая с рук невытертые капельки воды. Талия дожидалась меня уже в постели. Она лежала в позе Веласкесовской Венеры, вместо зеркала глядела в телевизор, халатика на ней еже не было, но трусики она не сняла, и черная полоска кружев, пересекающая бедро, все так же подчеркивала белизну ее кожи. А еще я заметил колечки презервативов рядом с ее подушкой и флакон Джонсонс бэби ойл на полу у изголовья, которым чаще всего, кто не знает, проститутки смазываются при анальном сексе, чтоб легче входил. Усталый зверюга внизу моего живота опять заурчал и заворочался. Я всегда был очень не против насчет анальчика, чего скрывать грех меж застрех? Да, и теперь я хотел ее в попку!
Черт, давно, очень давно женщины не производили на меня такого воздействия! Я с грациозностью племенного бегемота нырнул в постель рядом с ней. Софа выдержала. Талия сразу же, щелкнув клавишей дистанционки, потушила телевизор и перевернулась ко мне. Теперь она лежала на другом боку, но все в той же позе, и что-то в этой позе казалось мне не совсем естественным. Ну да, конечно, правая нога полусогнута и не лежит на левой, колено зарылось в простыню, а изящное бедро закрывает всю панораму паха, так что, как и минуту назад, когда Венера лежала на другом боку, видна только полудуга резинки трусиков вокруг выступа тазовой кости. И десять минут назад, когда Талия вставала от кресла, она тоже, сидя на корточках, сначала развернулась на носках на сто восемьдесят, и только потом встала, уже спиной ко мне. Она не просто что-то скрывала от моих глаз, она еще очень стеснялась того, что скрывала! Ледяной и горячий душ обрушились на меня практически одновременно. Весь ужас ситуации в одно мгновение и почему-то только в эту секунду стал мне совершенно очевиден - рядом со мной, хоть и в виде совершенно обалденной телки, пусть и с очень красивыми сиськами, лежало..., да нет, именно лежал по сути-то - мужчина! И что, ну пусть, она, прятала в трусах, было совершенно очевидно. Оба-на, голубой, не голубой, а в постели с мужиком, который уже два раза к тому же и отсосал... У вас, мужики, когда-нибудь мужики отсасывали? То-то же... Нет, ноги в руки, хрен в штаны, извини, чувак, то есть, тьфу, блин, барышня, не мое это, и бежать, бежать...
Наверное, все эти мысли нашли на моем лице такое ясное отражение, что, когда я наконец, отягощенный гениталическими размышлениями, перестал пялиться на нижнюю часть тела Талии и встретился с ней взглядом, то по выражению ее глаз сразу понял, что она тоже поняла абсолютно все из моих размышлений, возможно, даже и дословно. Вообще мне начинало казаться, что она обладает способностью мгновенно чувствовать перемены внутреннего состояния или просто настроения собеседника, и реагировала на них немедленно, как хрупкий цветок реагирует на какую-нибудь внешнюю агрессию. Минуту назад в ее глазах была милая улыбка и легкое кокетство, и озорной вызов: "Ну что, еще?", а сейчас ее глаза потухли, как будто свернулись лепестки только что радостно распустившегося было цветка, и вся сама она как-то сникла. Блин! Я не хотел оставлять ее в таком состоянии! И вообще, какого черта! Ты что, не знал, куда идешь, и что здесь найдешь? Ты что, случайно сюда попал? Нет, ты долго и методично вынашивал план встретиться с живой транссексуалкой, а не только пялиться на них в Интернете, ясно отдавая себе отчет, что это тебя возбуждает? Тебя только и останавливало, ты только и боялся, что при встрече это может оказаться просто косящий под бабу мужик, какой-нибудь трансвестит или кроссдрессер, а тебе хотелось именно женщину, женщину с... сам знаешь, с чем. И вот теперь, когда ты получил то, что хотел, да не просто, а с внешними данными, полностью соответствующими всем твоим представлениям о женской красоте, просто твой единственный истинно любимый женский тип длинноногой стройной блондинки с серыми глазами и грудью номер два, которую тебе, старому козлу, кажется, просто постоянно хочется трахать, ты сейчас свинтишь в кусты? Нет, решительно не мог я сейчас встать и уйти, это было бы, как прямо сказать, что мне с тобой, дескать, с неведомой зверушкой, тошно и противно. Это было бы, как просто взять и ни с того, ни с сего влепить во весь мах пощечину. Я улыбнулся, обнял Талию и прижал к себе, она, явно облегченно вздохнув, как-то очень уютно свернулась калачиком в моих объятиях. Ее правая грудь совершенно естественно оказалась в мой ладони. Если я раньше и сомневался секунду насчет силикона, то сейчас сразу понял, что эта мягкая и в то же время упругая плоть не может быть искусственной. Она все-таки точно читала мои мысли
- Это моя гордость, - просто и естественно начала рассказывать она. - И огромная удача, Грудь начала расти сразу же, как я начала пить гормоны, но что вырастет такое, - она смешно подбросила груди на ладошках. - Врачи просто обалдевали, говорили, что это редчайший случай, когда такие сиськи вырастают просто на общих гормонах, представляешь? Ни у кого из трансиков нет такой груди, по крайней мере, настоящих.
- Силиконовые делают? - спросил я, мне было так интересно, что я даже стеснялся показать это.
- Силикон - ерунда, выглядит ненатурально и к тому же протезы бывают рвутся там, внутри, например, от случайного удара, авария там, или что еще. А это все, беда, операция и ходи потом неизвестно сколько с одной сиськой, представляешь?
Я представил. Выходило ужасно грустно, но Талия так весело и беззаботно рассмеялась своей шутке, что улыбнулся и я.
- А что, есть какие-то другие? - продолжил интересующий меня вопрос я.
- Сейчас есть совсем новые какие-то, я точно не знаю, - охотно продолжила объяснения Талия. - Меня-то это, как видишь, не очень интересует. А вот все девки с ума посходили, все хотят, потому, что выглядит, как настоящая, на ощупь тоже не различить, но стоит бешеных денег.
- А вот ты говоришь, гормоны, - спросил я. - Тебе что, приходится их постоянно принимать?
- Сейчас - нет, слава Богу! - всплеснула руками Талия. - Сначала приходилось пить постоянно, в огромных количествах, строго по схемам! Тошнило постоянно, жуть, как при беременности. Но зато сразу все пошло, видишь, грудь, бедра. А сейчас только для поддержания. Я только что сдала гормональный профиль, все нормально, тьфу, тьфу...
- И давно ты на этих гормонах?
- У, давно, еще со школы.
Еще со школы... Господи, сколько же всего перенесла эта хрупкая девочка, которую угораздило родиться таким же хрупким мальчиком! Каково ей, вернее, тогда еще ему, было - лет во сколько? в двенадцать, тринадцать? - начать осознавать, что с ним что-то не так, что он не такой, как все? Когда ее сверстников начинали волновать ночные поллюции, а сверстниц - первые менструации, что волновало этого подростка? Ни фига себе проблемка для детской психики...
- Но еще предстоит глотать эту гадость в лошадиных дозах, - продолжила Талия.
- Зачем, если у тебя и так все в норме, - изумился я.
- Перед операцией, - пояснила Талия.
Вот оно что. Скоро это чудо природы превратится в обыкновенную женщину.
- И скоро операция? - спросил я.
- Неизвестно. Во-первых, врачи говорят, что чем больше до операции только на гормонах будут угнетены все мужские функции, тем лучше. Конечно, устойчивой эрекции у меня уже давно нет...
Меня немного передернуло. Боже, устойчивая эрекция! Куда я попал?! Но Талия не заметила и продолжала:
- ... но еще как-бы есть, ноги еще приходится брить и все такое. А во-вторых, деньги. Только сумасшедший будет делать операцию здесь, а за бугром это - бешеные деньги! Дешевле всего делают в Испании, и то это тысяч тридцать, а ехать над в Германию, а там вообще полтинник, не меньше.
- Так дорого? - откровенно изумился я, - определенные знания в этом предмете я почерпнул с одного из сайтов в сети, посвященного - большая редкость! - не транспорнухе, а реальным проблемам этих несчастных, не знаю, как сказать по-другому, родившихся не со своим полом. - Я читал, что это стоит вполовину меньше.
- Сама операция - да, но с пребыванием в клинике, с послеоперационным наблюдением набегает. - Талия, похоже, этот вопрос проработала серьезно. - А ведь есть еще такие проблемы, как шлифовка рубцов на бедре, откуда берут кожу для формирования влагалища, еще не дай Бог, могут зажить плохо. А может понадобиться потом еще делать пластику...
- Пластику чего? - затормозил, наморщив лоб, я.
- Всего - влагалища, губ, клитора, - невозмутимо пояснила Талия. - Чтобы все было, как настоящее, понимаешь? Я никогда не стала бы заниматься этим, если бы не нужно было столько денег.
Она так неожиданно заговорила об этом, что я вздрогнул. Ее прекрасные чистые глаза смотрели на меня очень-очень грустно. Мне стало не по себе. Еще старый анекдот про "..трахаю и плачу, трахаю и плачу!" вспомнился - как раз в тему. Я еще обнимал ее за голые плечи, но руку с груди убрал.
- Не обращай внимания, - снова все очень правильно поняв, тут же спохватилась Талия. - Это я так. И потом, с тобой все совсем по-другому, чем с другими, ты мне очень нравишься...
Все звучало вполне естественно, но я заметил, как она чуть запнулась после слов "..с другими". С другими клиентами - хотела сказать она, но не стала, чутко уловив, что мне не хочется чувствовать себя ее клиентом. А кем же тогда? Старик, старик, куда тебя несет?!
- Я включу музыку? - совсем закрывая тему, полувопросительно сказала она, уже щелкая при этом дистанционкой.
Магнитола на журнальном столике ожила, и я в который уже раз выпал в осадок. Я конечно, и не ожидал после всего предыдущего общения услышать Стрелок или Децла, потому как глубоко убежден, что в молодости ум, душа, серьезность, в конце концов, начинают проявляться впервые именно в том, какую музыку человек слушает. Но чтоб такое! По первым же аккордам я узнал "Wearing The Inside Out".
- Ты первая моя знакомая, которая слушает Пинк Флойд! - совершенно откровенно восхитился я. Талия расплылась в довольной улыбке, весь ее вид говорил, что похвала ей приятна.
- Ты первый мой знакомый, который узнал эту музыку, - вернула мне комплимент она.
- "Division Bell" - мой любимый их альбом, - продолжил шутливую пикировку я, одновременно решив проверить, насколько глубоки ее познания в дискографии, а то, может так, нахваталась по верхам и выделывается тут.
- The, - картинно высунув кончик языка между прекрасными белыми зубками, отчетливо произнесла английский определенный артикль Талия.
- Что? - сделал бровки домиком я.
- "The Division Bell", - добила меня она, исправив мою ошибку в названии пластинки. - К сожалению, это играет не альбом, а сборник, их мелодичные вещи, а на другой стороне - Кинг Кримсон...
Господи, что же это за создание такое?! Про King Crimson вообще редко кто знает, даже не каждый меломан, а тут девчонка! Но я уже ничему не удивлялся. Тем временем музыка звучала, а я не знаю другой такой вещи Pink Floyd, под которую так хорошо заниматься любовью! Талия взяла обе мои ладони своими руками и положила себе на груди.
- Таша, а они у тебя чувствуют? - спросил я уже интимным шепотом, первый
раз назвав ее этим ее уменьшительно-ласкательным именем, которое мне так понравилось.
- Еще как, - тоже прошептала Талия и попросила: - Поцелуй их?
Долго раскручивать меня на такие дела не нужно. Через секунду сосок одной ее груди оказался у меня во рту, при этом я не забывал другой сосок мягко сжимать и покручивать пальцами. Через минуту, налившись, ее соски ответили на ласку. Удивительно, но правый был больше и тверже. Я знаю, что если это на самом деле приятно партнерше, то это нужно делать долго. Время от времени я поднимал глаза, подсматривая за ее реакцией на процедуру. Вскоре верх ее груди, шея и лицо стали покрываться отчетливыми красными пятнами возбуждения. Сымитировать можно все- охи, вздохи, придыханья, - такое - невозможно. Талия заводилась не на шутку. Я одной рукой размотал на себе полотенце, прижался чреслами к ее бедру. Еще через пару минут я уже был опять в состоянии полной боеготовности, и тогда моя рука проскользила по ее плоскому и твердому животу вниз, и мое сердце в который раз екнуло и сразу заколотилось быстро-быстро, потому, что под невесомой тканью ее трусиков мои пальцы ощутили не привычный горяче-влажный провал вагины, а тугой комок упругой плоти, вздрогнувший от прикосновения и мгновенно начавший набухать и твердеть под моими пальцами. Я весь замер.
- Антон, милый, ты уверен, что ты готов к тому, что увидишь? - горячо зашептала Талия.
Я не был уверен, но кивнул. Хотелось верить, что выдержу. Талия встала в постели на колени ко мне боком. Мое сердце возбужденно колотилось в ритме кан-кана, но все же я в который раз поймал себя на том, что любуюсь ею. Тем временем ее трусики впереди начинали абсолютно недвусмысленно топорщиться все больше и больше. Мне показалось, что Талия как-то обреченно вздохнула и потянула резинку трусиков вниз. Ткань соскользнула, и на свет божий появился самый обыкновенный что ни на есть член, небольшой, но я бы сказал, изящный, с аккуратной нежно-розовой головкой, наполовину торчащей из складчатого воротничка крайней плоти. Вывалился из трусиков, распрямился, качнулся и застыл, полувстав и торча почти горизонтально вперед сантиметров эдак пятнадцать. Застыла и Талия в позе античной статуи, опустив руки, закрыв глаза и склонив голову на грудь, как приговоренный в ожидании смертельного удара секиры палача. У меня мгновенно все упало, и не только в душе. Я молча созерцал ее устройство, чувствуя, что становлюсь красным, как рак. Не знаю, сколько прошло времени перед тем, как я смог перевести дыхание и нашел в себе силы полушутливо произнести:
- Он у тебя такой же красивый, как вся ты.
Правда, не могу сказать, что мой неожиданно хриплый голос прозвучал вполне естественно. Талия взглянула на меня, на мгновенье задержав взгляд на моем полностью опавшем члене, вздохнула и обессиленно опустилась с колен на подушку:
- Спасибо, дорогой, ты очень большой и добрый. Только такую ты меня не хочешь...
На ее красивые глаза навернулись слезы. Боже, похоже, я и в самом деле был ей небезразличен! Не в моих правилах пусть и невольно, но оскорблять неравнодушную ко мне партнершу нежеланием. Я просто должен был исправить ситуацию! Я обнял Талию за плечи, привлек к себе и поцеловал в мокрую от слез щеку. На самом деле меня просто разрывало на части от противоречивых желаний то ли перейти этот Рубикон, то ли бежать, сломя голову. Но Талия так доверчиво прильнула ко мне всем телом, что я решился.
- Ну что ты, глупенькая, - по-отечески погладил ее по голове я. - Я хочу тебя такую, именно такую!
И с этими словами я взял ее член в руку. Талия замерла в моих объятиях, по-моему, даже перестав дышать. Я первый раз в жизни сжимал в руке чей-то, а не свой член. Совершенно непередаваемое впечатление, когда ваша ладонь, подушечки ваших пальцев передают в мозг привычные ощущения, но вы сами ничего не чувствуете, потому, что плоть в вашей руке не ваша, а чужая! Я начал мягко и ритмично сжимать и разжимать пальцы, на что эта чужая плоть незамедлительно начала наливаться, набухать, толстеть и твердеть в моей руке. По-моему, Талия явно кокетничала по поводу неполноценной эрекции, потому, что через минуту ее член буквально звенел от напряжения, задрав голову вертикально вверх. Я уже не мял, а совершенно откровенно дрочил его, то натягивая двумя пальцами крайнюю плоть на налившуюся головку, то сдергивая ее вниз так, что готова была лопнуть уздечка. Еще через минуту большая прозрачная капля смазки выкатилась из устьица ее возбужденного члена.
- Я все правильно делаю? - шепотом спросил ее я. Талия, не открывая глаз, часто-часто закивала. - Я хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты кончила, слышишь?
- Да-а-а..., - видимо, только и смогла, что протянуть в ответ она.
Она стояла на коленях, запрокинув назад голову, красные пятна покрыли сплошь ее грудь, шею и лицо. Я собрал всю смазку с головки, густая ниточка долго тянулась вслед за моим пальцем, пока не оборвалась, я смазал этой страстной жидкостью полуоткрытые губы Талии и впился в них поцелуем. Талия, словно очнувшись, ответила сразу губами, языком, всем ртом, будто хотела высосать меня до остатка. Ее рука нашла и схватила мой стоячий член. Все это время я был так поглощен тем, что делаю с Талией, что сам был удивлен тому, что у меня опять полный стенд-бай.
- Я хочу тебя, - произнес я безотказно действующую на партнерш банальность. Талия не оказалась исключением:
- Трахни меня, если хочешь, чтобы я кончила, трахни меня скорее, - сразу же горячо зашептали в ответ ее губы, она нащупала сзади себя презерватив, дрожащими пальцами принялась разрывать целлулоидную оболочку упаковки. Та не поддавалась, Талия принялась рвать упаковку зубами, потянула, и вместе с куском обертки в ее зубах остался и кусок презерватива.
- Шит! - на американский манер выругалась Талия, выплевывая резину. - Может, к черту ее, а, у меня ничего нет, клянусь, мне вот только что вместе с гормонами делали все анализы?
Ее глаза возбужденно горели, как две звезды, волосы растрепались, как у фурии. Она опрокинулась на спину, обхватила свои ноги руками под сгибами коленей и притянула к груди так, что даже ее копчик приподнялся над кроватью. Я и так всегда весьма пофигистически относился к собственному здоровью, а тут, когда моим глазам открылась панорама ее "черного входа", и подавно такая мелочь, как трах без презика, не могла стать для меня препятствием. А панорама была волшебная. Сразу под морщинистым мешочком мошонки, больше всего напоминавшем гриб сморчок, как рисуют его в книжках, зиял коричневым зрачком глаз ее попки. Аккуратная, в красивую звездочку лучевых морщинок, дырочка была такая маленькая, что, не знай я точно, ни за что бы не сказал, что ее обладательница регулярно практикует анальный секс. Если лобок и мошонка у нее были тщательно выбриты, то здесь пушистая поросль не была тронута, как будто Талия знала, что легкое оволосение самых интимных мест очень меня возбуждает. Тут не устоял бы и святой Антоний, куда уж мне! И даже будто растущий из мошонки, как тюльпан из луковицы, распластавшийся по ее животу до самого пупка стоячий уже член не казался в эту секунду чем-то противоестественным . Я на коленях подполз поближе, пригнул рукой свой целящийся в потолок член, и он коснулся этой дырочки кончиком. Талия, что-то вспомнила, ее рука свесилась с кровати, и она протянула мне бутылочку Джонсонс. Да, смазка была необходима! Член у меня не гигантский, но и совсем даже не маленький, и перед крохотную дырочкой ее попки он казался железнодорожным составом, который задумчиво остановился перед входом в лисью нору. Я обильно полил прямо из флакона ей на попку и густо смазал весь свой член. Все формальности были соблюдены, верительные грамоты вручены. Вперед, мачо! Я приставил член ко входу в ее попку и, ожидая сопротивление, сильно толкнул. Конечно, я собирался начинать неглубоко и осторожно, но только с виду мышцы ее анального сфинктера представляли непроходимую преграду, - они неожиданно гостеприимно расступились, и я с размаху влетел вовнутрь Талии чуть не на всю длину своего члена! Можно только представить, каково это, когда вам в задницу с размаху всаживают штуку размером с ручку ракетки для сквоша! Несчастная резко выгнула спину, почти встав на мостик, ее глаза распахнулись на все лицо в безмолвном крике. Я дал назад, чуть не вылетев из нее; ее сведенные мышцы ослабли, поясница опять коснулась простыней.
- Тебе больно? Прости, прости! - зашептал я, но Талия замотала головой:
- Нет, нет, ничего, продолжай. Но можно и не так глубоко, - вымученно улыбнулась она.
Я не преминул воспользоваться разрешением. Я трахал ее размеренно и методично, и не отрываясь смотрел, как мой член то полностью появлялся наружу, жирно блестя смазкой, и тогда ее анус походил на лунный кратер с неровными краями, то опять входил в ее попку, утягивая стенки отверстия вслед за собой, как в воронку. Талия лежала, закрыв глаза и стиснув зубы, только все ее тело елозило вверх-вниз по простыням в такт моим движениям. У меня самого и намека не было, чтоб кончить, и я, как ходок на длинную дистанцию, незаметно для себя самого стал наращивать темп фрикций. В лице Талии начались изменения. Ее губы приоткрылись, между ними быстрой молнией стал метаться кончик языка. Одновременно начал еще напрягаться и без того до того торчком стоящий ее член.
- Боже, Антон, милый, я кончаю, кончаю, - почти без звука одними губами произнесла Талия.
С меня градом лил пот, но я, как подстегнутый, еще взвинтил темп. Следующие несколько секунд тянулись, как в замедленной съемке. Талия опять в спазме всего тела так выгнула спину, что мне показалось, что у нее хрустнул позвоночник. Вены на шее вздулись, как у штангиста перед рекордным подходом. Она уже не поддерживала руками задранные вверх ноги, ее пальцы судорожно ногтями скребли и царапали по постели. Широко распахнутые глаза невидяще смотрели в потолок и готовы были выскочить из орбит.. Ее член, и без того напряженный, как будто весь надулся изнутри неведомым давлением, яички втянулись вовнутрь и исчезли. Ее спазматически подергивающийся плоский живот вдруг подобрался весь так, что клеточки мышц отчетливо проступили на нем. пальцы рук распрямились двумя напряженными пятиконечными веерами, член застыл на мгновение и вдруг запульсировал, сокращаясь. "Сейчас рванет". - мелькнуло у меня, и я не отдавая себе отчета в том, что делаю, всадил ей по самую селезенку. Талия замерла, ее член как бы присел, как бегун перед стартом, и вдруг выплюнул из своей посиневшей головки огромную, извивающуюся и дробящуюся в полете на более мелкие брызги, струю спермы. Это было как извержение Большого Гейзера в Йеллоустоуне! В первый раз в жизни я видел, как кончает чужой член. Это оказалось завораживающее зрелище. Струя спермы причудливыми завихрениями летела, казалось, бесконечность, пока не шлепнулась смачно на грудь и шею Талии, а авангардная капля долетела аж до ее рта. За первым последовали другие извержения, но сперма уже просто вытекала из устьиц головки и, стекая по стволу, заливала живот. Но сама Талия! Секунд пять после начала семяизлияния она просто не дышала, и только потом из ее разверстого рта раздался такое длинное и томное "А-а-а-а-а-а-а!!!", что сомнений в том, что ей было очень, очень, очень хорошо, не было никаких. Этот ее крик кончившей пантеры, это зрелище невообразимой кончины так завели меня, что я кончил тоже. Волна безумного восторга подкатила к члену стремительно, взвилась к голове, заполнила взрывом сверхновой весь окружающий мир, рассыпалась в черноте под веками самопроизвольно закрывшихся глаз мерцающим фейерверком разноцветных вспышек.. Мое сладострастное мычание слилось с криком Талии, - по моему, я даже попал в тональность. Я еще успел поймать за самый кончик хвоста мысль, что именно в такие секунды апофеотического наслаждения даже самое смерть была бы абсолютно неужасна. И тут я совершеннейшим образом отъехал... Нет, я, конечно, не терял сознания, но состояние было совершенно торчковое, очень похожее на момент засыпания, если успеваешь отдать себе в этом отчет, - все плывет куда-то и вообще становится не совсем реальным. Может, это и есть нирвана? Да, черт! Все-таки это стоит того, чтобы вытворять ради него такие глупости. В общем, себя я начал опять осознавать спустя только некоторое время, и обнаружил я себя, сидящего с закрытыми глазами на постели вполне по-восточному, только что голени не заплетены одна за другую. Оставалось только свести в кольца кончики больших и средних пальцев, и получилась бы ну совсем поза лотоса. "Тоже мне, медитирующий Будда хренов!", - поставил себя на место я и открыл глаза. Картина, открывшаяся передо мной, впечатляла. На софе царил страшный кавардак - простыни, подушки и одеяла перемешались в одну кучу, посередине всего этого вороха прямо передо мной все так же на спине неподвижно лежала Талия, только ноги ее больше не были задраны вверх. Видимо, меня не было все-таки недолго, потому, что ее глаза тоже еще были закрыты, а на лице застыло совершеннейшее блаженство, если я в этом хоть что-нибудь понимаю. Весь ее живот и грудь были буквально залиты ее собственной спермой, а из сейчас большой и глубоко разверстой дырки ее ануса вытекала струйка спермы моей, и уже успела собраться прямо на цветастой обивочке софы в приличную лужу. Картина разгрома после сексуального побоища была более чем впечатляющая, мне просто гордо стало за себя, что я все это учинил. "Есть еще хрен в штанцах и порох в яйцах", - спародировал я незабвенного Тараса Шевченко, и взглянул на будильник. Воистину - кончаем мы, часов не наблюдая, - было уже почти десять вечера. "Таша!", - тихо позвал я. Она открыла глаза. Секунду она, как и я до того, приходила в себя. Потом приподняла голову, увидела разливанное море спермы у себя на груди, ее глаза расширились: "Боже!", потом протянула руку вниз и вляпалась прямо в лужу спермы, разлившейся под ее задницей. "Фак!", - в притворном ужасе взвизгнула она, продолжая демонстрировать свои познания в матерном английском, вскочила прыжком на ноги, разбрызгивая тяжелые мутные капли по полу, сорвала с софы остатки простыни и, кое-как укрывшись ею, на полусогнутых выбежала из комнаты, пробормотав на прощанье: "Скузи муа, кабальеро, даме нужно в ванную!" Я зашелся в хохоте, а про себя отметил, что хотя обращение и было по сути абракадаброй из слов четырех европейских языков, люди, так свободно, на ходу бросающие такие фразочки, зачастую на самом деле недурно владеют иностранным, а то и двумя-тремя. "Еще окажется натурально полиглоткой! - вздохнул я про себя. - Придется тянуться".
Плескалась Талия недолго. Из ванной вышла, утянутая на чисто женский банный манер таким же большим, только ярко-красным полотенцем, завязанным узлом поверх грудей. Я уже кое-как поправил постель и блаженствовал, лежа как на минном поле между проступающими тут и там пятнами спермы. Талия остановилась рядом с софой, теребя пальцами прядь мокрых волос.
- Если сейчас все это подсветить ультрафиолетом, вся постель засветится, как в начале "Основного инстинкта", помнишь? - плотоядно улыбаясь, спросила она.
- Хочешь так же заколоть меня? - комично ужаснулся я.
Талия присела рядом со мной на край софы:
- Убить тебя? Глупый! Будь моя воля, я бы только и делала, что холила бы тебя и лелеяла. Веришь, я уже забыла, когда вообще кончала, а чтоб так... Я думала, что оттуда уже и выделяться то нечему. У меня, видишь ли, все очень зависит от партнера, а ты - просто маг и волшебник какой-то. А глаза у тебя - синие, синие...
Я чувствовал себя так, как будто мне в Георгиевском зале вручают как минимум звезду Героя. Господи, как мало нужно самцу, чтобы быть вполне счастливым, хотя бы и на секунду! По аналогии с девизом американских копов, которым, как известно, является: "To serve & to protect" - служить и защищать, в экстрагированном виде истинные смысл жизни и предназначение наше, особей мужеска пола, - самцов, кобелей, мужиков, назовите, как хотите - можно в двух словах выразить так : "Осеменять и удовлетворять!". А все остальное - так, вторично, гарнир к основному блюду, и то только потому, что основным видом деятельности нельзя заниматься непрерывно в силу физиологических особенностей, да так называемых морально-этических условностей. Если хотя бы половина того чувства, которое Талия вложила в свои слова, хотя бы половина того счастья, которое светится в ее глазах - правда, то я в эту минуту - счастливейший из смертных! Пусть даже большая часть этого вполне может быть, увы, профессиональным враньем, все равно - как сказано, как преподнесено! Какие комплименты мне, самцу - венцу творения и центру мироздания! Сколько почтения и такта! И про глазки мои, цвет которых на самом деле не голубой, а - большая редкость - синий. В общем, так, как я сейчас, должно быть, чувствовали себя только восточные султаны и падишахи в прежние времена, когда в своих гаремах и сералях всякие наложницы, рабыни и прочие одалиски воскуривали им фимиам и возносили дифирамбы. Я поплыл с глупой улыбкой сытого кота на лице. Да и на самом деле, почему нет, отработал я дай Боже, на твердую четверочку, так что пой, ласточка, пой...
- Антоша, ты пойдешь в ванную, а я пока прибрала бы тут, - вернул меня на землю просящий и домашний такой голос Талии.
- Конечно, конечно, хозяюшка, - съязвил я в отместку за прерванные грезы, получил в ответ высунутый язык и, смеясь, пошел мыться.
Я стоял в маленькой сидячей ванне за пластиковой шторкой в веселеньких корабликах, и поливал себя горячим душем. Мысли вяло, как осенние мухи, жужжали в голове. Я направил струю из лейки на гордо висящего с чувством выполненного долга товарища, и он отозвался довольным гудением всего тела. "С тобой все ясно, - обратился я к нему. - Ишь, как папик-хозяин раздухарился, и ты, старик, не подвел. Молодца! М-да, а вот к твоему хозяину есть вопросы". Вопросов на самом деле возникало много. Первый - ну и кто ты, собственно говоря, после того, как трахнулся, если называть вещи своими именами, с биологическим мужчиной - Дон Педро или не Дон Педро? Я усмехнулся. Вопрос, конечно, между нами - пацанами, конкретный и острый, но на самом деле простой, да и интересовал он меня, если честно, постольку-поскольку. Кто-то скажет "да", кто-то - "нет", кто-то честно скажет: "хэ зэ"*, а мне, если честно, как-то пофигу.
Хорошо, а если бы ей уже сделали операцию? Внешне Талия - просто девушка моей мечты, тот самый тип умной (невероятно, да?) длинноногой блондинки с серыми-голубыми-зелеными глазами, который единственный я по-настоящему, как стало очевидно к моим без хвостика сорока, могу любить и хотеть. С другой стороны, если, допустим, на месте Талии оказалась бы от природы женщина, красивая, стройная и вдобавок умная, и блондинка, но с чисто мужской внешностью? Меня аж продрало по коже, как в фильме ужасов. Встал бы у меня на нее? "Нет, не встал бы", - ответил товарищ из партера. Мужики меня в смысле сексу никогда, слава Богу, не привлекали. Вот выпить, закусить, это - да! Опять же, о бабах. А в койку - это нет, жамэ**! До такой продвинутости в сексе, как Чайковский с Фредди Меркури, мне еще далеко. А то, что хрен висит, - это не главное, потом, все равно скоро-нескоро, а отрежут. Правда, не только висит, но это уже вторично. Так, с первым вопросом разобрались.
Второй вопрос, собственно, не вопрос даже, а, наоборот, констатация. Дело в том, что после того, как в наших с Жанной отношениях запуржил снежок, в жизни моей начало становиться как-то пусто и холодно. Жанна - это моя последняя по счету любовница и большая любовь. До того, как в конце концов оказаться с не в постели, я знал ее много лет, потому, что по злющей иронии жизни, Жанна была по совместительству женой одного моего хорошего знакомого и даже когда-то сослуживца. Нравилась она мне всегда, потому что была все тем же типом высокой красивой блондинки с немного грустными глазами, и внешне очень походила на Наталью Ветлицкую. Долгие годы я мог хотеть Жанну с расстояния, определяемого ее семейным статусом, но увлекаться мне тогда вполне хватало кем. Потом мужик ейный где-то крупно влетел, был вынужден пару лет скрываться, я как-то естественно стал по мелочи помогать Жанне вроде как жене человека не совсем чужого. В семье у них из-за его проблем все как-то посыпалось, а, может, и не
* хэ-зэ (народное) - не могу знать, гр. начальник
* жамэ (фр.) - ни в жисть
из-за этого совсем, может, все давно накипало и просто совпало по времени, - я не знаю.
За это время я открыл для себя, что она совсем не домашняя курица, какой всегда казалась мне, вызывая чувство легкой досады, а легкий и изящный в общении человек и, главное, весьма неглупа - для женщины, конечно. Насчет ее семейных дел по ряду событий я вполне мог предположить, что у них все на грани разрыва, что некоторым образом успокаивало меня в морально-этическом плане. Выяснил я также, что и сам я для нее как минимум не отвратителен, а тут уж распустить павлиний хвост обаяния было уже делом техники и времени. Короче говоря, в один прекрасный день мы в конце концов как-то органично переместились в койку. Потом еще и еще. Постель с ней оказалась настолько хороша, что меня натурально переклинило, проще говоря - я банально влюбился, чего уже от себя в своем возрасте ну никак не ожидал, да еще и объяснился Жанне в этом. После этого целый год по-серьезному я мог думать только о сексе с ней. Я несколько раз прокололся дома, чего не допускал до того никогда в жизни, да и на бизнесе мои яичные страдания тоже не могли не отразиться. Дошло до того, что я серьезно стал подумывать, чтобы развестись с Галиной и кинуться в омут третьего своего брака, хотя четко осознавал, что три раза в одну и ту же игру играть просто глупо. Не смог создать идеальную семью с двух попыток - где гарантия, что получится с третьего раза? Но что ни делает Господь, а так тому и быть. Видимо, не суждено нам с Жанной было стать новой, правда, немолодой уже ячейкой общества. Вернулся из бегов ее благоверный, у нее стало гораздо хуже со свободным временем, у меня тоже изменился график работы, снимать блат-хату, где мы раньше, бывало, проводили в генитальных утехах дни напролет, стало нерентабельно, мы встречались все реже и реже. Еще все было вроде по-прежнему, в дни, когда не виделись, мы слали друг другу страстные письма по электронной почте, но уже стало холодать. Не оживляемые все новыми и новыми порциями секса, наши отношения стали тухнуть, как костерок без дров. Становилось очевидно, что ничего, кроме постели, не могло служить цементом в нашем романе. Мы оказались слишком несовместимыми людьми и по знакам Зодиака, и по жизненным ценностям. Все чаще и чаще что-то в общении с ней начинало меня раздражать, будь то ее желание лететь по магазинам, в то время как мы пару недель не трахались, и я ни о чем другом просто думать не мог, или сеансы нашего совместного общения с ее лучшей и по сути единственной подругой Люсей. Люся была кошмарным с виду существом нездоровой худобы и неопределяемого возраста. У нее был огромным набор каких-то невероятных жизненных проблем, которыми в манере, естественной не более, чем золотой зуб во тру годовалого младенца, Люся постоянно грузила Жанну, а с ней до кучи - и меня. На мой взгляд, ничего общего просто не могло быть у Жанны - воплощенного изящества, с этой в высшей степени странной постоянно непричесанной и вообще неопрятной особой. Меня она почему-то именовала не иначе, как "дорогой", что меня просто бесило. Но что-то явно и очень сильно связывало Жанну с ней, я не хотел думать, что, но от этого раздражение мое только усиливалось. В общем, коханя вмэрло, как говорят наши братья - хохлы, я еще по привычке звонил Жанне почти каждый день, еще говорил ей автоматически "целую" в конце телефонных разговоров, которые становились раз от разу все короче и короче, но не виделись мы уже пару недель, а когда последний раз трахались, точно и не припомню. И стоило ли форсировать ситуацию, чтобы после такого перерывчика опять начинать, я абсолютно не был уверен. Но воспринимал ситуацию эту я очень болезненно, душа привыкла к общению с Жанной даже больше, чем тело хотело постели с ней. Внутри меня начала нахолаживаться такая пустота, что иногда хотелось выть на луну. Ни работа, ни дом, ни даже бутылка водки не могли заглушить эту постоянно ноющую боль внутри. Она стояла последние пару месяцев постоянно каким-то настолько осязаемым комком в горле, что у меня возникла мысль, не хроническая ли это простуда, и хотел пойти к ЛОРу. Хорошо, что не пошел, не стал отрывать перегруженных врачих в поликлинике, потому, что сейчас четко ощущал - комок ушел, и четко знал, что вылечила меня Талия. Из этого заключения проистекал третий вопрос.
Я не верю, в общем-то, в любовь с первого взгляда. Даже не в самое любовь, - это вообще из области фантазий стариков Шекспира, Петрарки, Фирдоуси и прочих великих сказочников прошлого. Просто, чтобы почувствовать к человеку - неважно, мужчине или женщине, хоть какие-либо чувства, кроме индифферентного и вежливого безразличия, нужно время. Я имею ввиду чувства положительные и к абсолютно нормальному человеку, который при первой встрече ни какой-нибудь жуткой особенностью своего внешнего вида ли, произнесенной какой-нибудь чудовищной глупостью ли, запахом ли изо рта или режущим ухо акцентом - любым из этого арсенала или чем-нибудь еще, и так может поставить жирный несмываемый крест на любых перспективах стать вашим другом или, к примеру, любовницей. И вы можете потом долго - годами, по долгу службы, или будучи, к примеру, соседями - регулярно и вполне мило общаться с этим человеком, дальше простого, хоть и благожелательного, безразличия ваше отношение к нему не продвинется. Но, предположим, означенный человек ни при первой, ни при последующих встречах ничего такого ужасного не совершил, а при дальнейшем знакомстве становилось очевидно, что у вас с ним или с нею есть еще и точки сопркосновения в сферах, далеких от обязательных тем общения, будь то любимая музыка или собака конкретной породы. Только тогда и по прошествии определенного времени, я глубоко убежден, у вас могут зародиться глубокие взаимоотношения типа дружбы с мужчиной или постели с женщиной. С Талией все выходило не по теории. Я стоял в ванне и четко осознавал, как бы сканируя внутренним ментальным локатором всю четырехчасовую историю наших взаимоотношений, что слабых мест в простом определении: "Она мне нравится" по существу нет. Мне нравится в ней все - внешность, запах, голос, интонации, взгляд на некоторые проблемы, которые так или иначе сегодня в перерывах между трахом были по ходу пьесы обсуждены, нравится, как она трахается и нравится музыка, которую она слушает. Нравится, что мое полотенце синее, а ее красное, и нравится, что на раковине лежит именно мыло Protex. Мне даже к ужасу моему, нравится, что Талия - не вполне женщина сейчас, и нравится то, что в обозримом будущем она станет, скажем так, гораздо более женщиной. Короче говоря, методом экстраполяции можно с очень большой степенью вероятности предположить, что мне понравится также все или почти все из того, что в сегодняшнем нашем общении затронуто не было. Так что же, передо мной - идеал? Но ведь созерцание идеала или общение с ним может привести только к двум вариантам развития событий - к поклонению идеалу, или к любви к нему. М-да, перспектива наступления ни одной из этих ипостасей меня как-то не очень согревала. Поклонение и всякий там фетишизм - это хренушки, это не мое, нашли, блин, Пигмалиона! А что до любви, то ну ее к Аллаху, любовь хороша в молодости, в зрелом возрасте от нее одни проблемы, как показывает мой собственный недавний горький опыт, так-то. Ладно, и последний на сегодня, четвертый по счету вопрос. Что же, черт тебя дери, из предыдущих трех вопросов вытекает? "А хрен его знает!" - неожиданно громко вслух ответил сам себе я и выключил воду. Утро вечера мудренее, типа - время, может быть, покажет. Пока надо птицей лететь домой, а то благоверная моя Галина сейчас начнет задавать гораздо более простые и конкретные вопросы, на которые, как ни странно, мне ответить будет гораздо труднее, чем на все нагромождение философско - этических торосов, которые я тут себе понастроил. Я вытерся, вылез из ванны, мельком взглянул на себя в зеркало - стареющий, толстеющий, лысеющий. но очень еще даже ничего мужчинка с интересной проседью в темных волосах и синими, как номерные знаки на ментовских лайбах, глазами. Подмигнул своему отражению и вышел из ванной.