Возвращение домой

     Сначала три года профучилища, потом работа по контракту в Украине - одним словом, взрослой я увидела ее уже в 1995 году, когда приехала домой из Германии на отпуск. Правда, жила она к тому времени уже отдельно, снимала, как мне сказали, дачку в Юрмале.

     Имея ориентиром дзинтарскую "шашлычку", я довольно быстро нашла двухэтажный деревянный домишко. Открыла калитку. Весь дворик был завален крупными желтыми листьями.

     Она увидела меня в окно и выбежала встречать. Мы очень обрадовались друг другу.

     Ленка сильно изменилась: раздалась в бедрах, обзавелась волнующе-высокой грудью, я бы даже сказала - заматерела, если такое уместно сказать о двадцатилетней девушке. Но вот большие темно-карие глаза остались те же самые, из детства.

     - Видала, как я устроилась? Настоящая помещица! - радостно говорила она. - Дачники уже съехали, хозяева тоже убрались в город, а я договорилась и буду жить тут до весны - бесплатно, за то, что присматриваю за этой халупой.

     Мы прошли через большую комнату, в которой стоял только огромный белый диван.

     - Идеальное площадка для неслабого групповичка, - заметила я.

     - Еще бы! - хмыкнула она в ответ. - Дар благодарного клиента. А вот, собственно, моя берложка.

     Мы нырнули в маленькую комнатку. Стол, два стула, кушетка, на которой мы возились еще детьми. В углу - примитивно сколоченная полка. На столе - ворох бумаг, чайник, пара искусственных фаллов, сахарница. Занавесочки на окнах.

     - Правда, неплохо?

     - Неплохо, - сказала я.

     - А это видела? - она с гордостью указала на полку. - Сама сколотила!

     Полка была старательно обклеена полосками ламинированной бумаги.

     - Мне ее очень не хватало. Теперь диски можно поставить, книги. Ну, и стаканы иногда... Наши знают, что ты поехала ко мне?

     - Нет. Вы что тут, крепко поцапались без меня? Мать говорит...

     - А, пусть говорит! - Ленка махнула рукой. - Она все время что-нибудь говорит. То она говорит, что ей стыдно со мной на люди показаться, потому что у меня, видишь ли, такая юбка короткая, что анус виден. То они с отцом стесняются, что за мной заезжают на крутых тачках. То находят презер в сумочке, то еще что-нибудь... Ну так и не копались бы! Одним словом, не укладываюсь я в их представления о приличном образе жизни. Стало невмоготу, я и ушла.

     - Как же ты зимой-то будешь?

     - А что зимой? Печка у меня есть. Дрова найдутся - вон, старых ящиков сколько!

     - Но ведь домик-то летний?

     - Ничего, как-нибудь натоплю! Да и мужички помогут. Это они платить не любят, жмутся. А там подвезти уголька или подбросить бельишка - это пожалуйста!

     В общем, видно было, что решение о переселении сюда для нее окончательное. Но зачем, во имя чего так болезненно и резко нарушать привычный ток жизни? Тогда я понять этого была не в состоянии.

     - Видишь ли, - она задумчиво посмотрела в окно, туда, где стоял высокий раскидистый клен. - Ебаться, жить и расти надо просто. Просто и естественно как дерево.

     В детстве мы были не особенно близки - сказывалась почти пятилетняя разница в возрасте. И ссорились часто, и ревновали друг друга к отцу, а все же она мне доверяла. Однажды ночью, помню, она пришла ко мне на кровать и, ласкаясь, рассказала таинственным шепотом, что дружит с деревьями, которые растут в нашем дворе.

     "Они радуются, когда я прихожу, - говорила она, нежно и страстно целуя мою письку, и глаза ее восторженно блестели в темноте. - А иногда я прошу у них совета и они говорят..."

     "Как же они говорят?" - сквозь стиснутые зубы спрашивала я, извиваясь.

     Она вонзала свой язычок на всю длину и некоторое время крутила "мельничку", размышляя. Потом подняла лицо:

     "Не знаю... Они шумят, а я слушаю и знаю, что они хотят сказать мне..."

     - Слушай, дерево, у тебя колготки поползли.

     - А, знаю! - она равнодушно посмотрела на свои длинные ноги. - Понимаешь, в последнее время я немного болела, ну и отменила несколько свиданок. В результате - дохлый гонорар.

     - Сколько?

     - На круг - 58.

     - Пятьдесят восемь! Слушай...

     - Нет, Галыч, не обижайся, но я не возьму. Я знаю, как тебе достаются марки в этой гребаной Германии. Небось, всю попку разворотили проклятые боши?